Вспомнить всё

Подсев к столу, он вжикнул «молнией» портфеля.

– Поймите: в конце концов, мы – планета колониальная. Все наши нравы, традиции, ценности – этические и эстетические – унаследованы от Терры. Посему мы, ВСПИСК, считаем ваше издание данной книги…

– ВСПИСК? – перебил его Мастерс.

Ни о чем подобном он в жизни не слышал, однако мысленно застонал. За комичной до нелепости аббревиатурой наверняка скрывалась одна из множества шаек не в меру бдительных чудаков, вменивших себе в обязанность побуквенно проверять всю печатную продукцию вплоть до почтовых открыток, будь она выпущена местными книгоиздателями или завезена с Терры.

– Выявители Серьезных Подделок и Искажений в Сфере Культуры, – пояснил Брандис. – Особенно культурного наследия древности. Вот, у меня при себе экземпляр абсолютно точного терранского издания «О природе вещей» – в переводе Драйдена, как и ваше, местное.

Последнее слово в его устах граничило с оскорблением, намекало на некую второсортность.

«Как будто „Обелиск Букс“ совершает нечто неблаговидное, издавая книги вообще», – стиснув зубы, подумал Мастерс.

– Рассмотрим искаженную строфу во всех деталях. Соблаговолите вначале прочесть ее в моем экземпляре, где она приведена верно, – продолжал Брандис, выкладывая на стол перед Мастерсом потрепанное, повидавшее виды терранское издание поэмы Лукреция, раскрытое на нужной странице, – а затем, сэр, уделите внимание тому же фрагменту из экземпляра, выпущенного в свет вами.

Рядом с невзрачной старинной книжицей в синей обложке лег элегантный, увесистый экземпляр в переплете из кожи вуба, издание «Обелиск Букс».

– Позвольте, я приглашу сюда нашего редактора, – остановил его Мастерс и нажал кнопку селектора. – Мисс Хэнди, будьте добры, попросите ко мне Джека Снида.

– Слушаю, мистер Мастерс.

– В подлинном издании, – упрямо продолжал Брандис, – латинский стих метрически передан следующим образом. Цитирую… к-хм.

Застенчиво откашлявшись, он начал читать в полный голос:

Так и когда уже нас не станет, когда разойдутся

Тело с душой, из которых мы в целое сплочены тесно,С нами не сможет ничто приключиться по нашей кончине,И никаких ощущений у нас не пробудится больше,Даже коль море с землей и с морями смешается небо[38].

– Я помню эту строфу, – резко ответил Мастерс.

Уязвлен он был изрядно: по сути, незваный гость отчитывал его, словно мальчишку, и где? В собственном кабинете!

– Однако в вашем издании, – парировал Брандис, – эта строфа отсутствует, будучи заменена следующим – подложным, Бог весть откуда взятым – пятистишием. Вы позволите?

Взяв со стола роскошный, переплетенный в кожу вуба экземпляр, выпущенный «Обелиском», он зачитал:

Так и когда уже нас не станет, когда разойдутсяТело с душой, из которых мы в целое сплочены тесно,Мигом познаем мы то, к чему человек приземленныйДо смерти слеп остается, но после, прозрев, постигает:Земной наш удел – лишь врата, врата к вечносущихблаженству.

Смерив Мастерса испепеляющим взглядом, Брандис громко захлопнул увесистый том в переплете из вубьей кожи.

– И что самое скверное, – подытожил он, – взгляды, изложенные в данной строфе, диаметрально противоречат идеям поэмы в целом. Откуда она могла взяться? Ведь кто-то же должен был ее написать! Драйден здесь ни при чем! Лукреций – тоже!

Казалось, он подозревает в сочинении злосчастного пятистишия Мастерса лично.

Дверь вновь распахнулась, и в кабинет вошел ответственный редактор «Обелиск Букс», Джек Снид.

– Он прав, – смущенно кивнув нанимателю, подтвердил Снид. – И это только одна поправка из трех с лишним десятков. Как только к нам начали поступать письма возмущенных читателей, я проверил текст заново, затем взялся проверять свежие издания из плана на осень подряд… и в нескольких нашел изменения тоже, – досадливо крякнув, закончил он.

– Но это же ты последним из редакторов выверял корректуру, прежде чем отправить книгу в набор, – напомнил ему Мастерс. – На момент выверки ошибки там были?

– Ни единой, – заверил его Снид. – Мало этого, гранки я тоже вычитывал лично и ничего криминального там не нашел. Изменения проявились только после того, как тираж был отпечатан и переплетен, если это хоть что-нибудь объясняет… причем только в подарочных экземплярах, переплетенных в вубью кожу с золотым тиснением. С другой частью, в обычных, картонных обложках – с ней все о'кей.

Мастерс в изумлении захлопал глазами.