Вторая березовая аллея

Всю жизнь проживших в ЭСЭСЭРе потертых жизнью старичков врачует в онкодиспансере урочно доктор Горячков.Их лица строго-напряженны,глубоки борозды морщин.Предупредительны их жены, в них не забывшие мужчин.Они сидят, как истуканы в составе рейсом никуда.

Не помнят старые диваны, кто был последний и когда.А в долгожданном кабинете —короткий взгляд из-под очков...И вся надежда в том ответе, что скажет доктор Горячков.

После операции, когда Аникеев очухался от наркоза, свыкся с болью, с пропущенным сквозь него шлангом, баночками над головой, иглой в вене, капельницей, в палату пришел доктор Шершнев, в очках, спадающих с носа. Доктор Шершнев высоко держал нос, чтобы очки не спадали, но смотрел поверх очков, взглядом все повидавшего человека, безучастного ко всему. Он не говорил ничего лишнего, только самое необходимое. Аникееву сказал:

— Все позади. Остался живой. Было на критической грани.

Аникееву хотелось еще поразговаривать с доктором, но тот уже уходил.

— Опухоль большая была? — спросил Аникеев вдогонку.

— Большая, — сказал доктор Шершнев.

К Аникееву подошел сосед по палате, очень черный, небритый кавказский человек, спросил:

— Пить дать?

— Дай.

Сосед принес из-под крана пахнущей хлоркой воды. Аникеев не столько напился, сколько облился, но в пересохшем рту посвежело.

— Закурить у тебя не найдется? — попросил у соседа.

Сосед вставил ему в рот «Беломорину», поджег. Голова закружилась, в глазах поплыло. Но запах табачного дыми вернул ощущение жизни. В сознании радостно прошелестело: «Я остался живой. Я курю».

— Меня зовут Володя, — представился сосед по палате. — Я вообще-то из Дагестана. Живу в Питере.

Аникеев тоже представился.

Дагестанец Володя путано, но с одушевлением рассказал, сколько можно выкроить за день при продаже масла: при каждом взвешивании подложить бумажку — пять граммов, а то и десять. Это надо уметь. За день набегает...

Аникеев все еще лежал на операционном столе, под люстрами... Ему дали укол с наркозом, время остановилось, но люстры не погасли. Он не уснул, видел свет...

Дагестанец Володя рассказывал, как где-то на берегу Каспийского моря жарили шашлык из севрюги, а сазана заворачивали в фольгу, пекли под костром, под углями.

— Водку выльешь из поллитровки в поллитровую банку, выпьешь — и ловишь кайф.

Пришла красивая процедурная сестра Лариса, превосходно попала иглой в вену. Исколотый, с синяками в сгибах локтей, Аникеев обрадовался умелому Ларисиному уколу, как поцелую.

— Я сегодня первый день, неделю была в отпуске, — сказала Лариса.

— Вы съездили в Испанию? — закокетничал Аникеев.

Лариса заиграла красиво нарисованными глазами.

— Это при наших заработках? Я была в сорока километрах от города.

Сам не зная, с какой стати Аникеев спросил:

— А где?

— Во Мге.

— Там много комаров, — сказал Аникеев первое, что пришло на язык.

Красивая процедурная сестра Лариса посмотрела на него как на старого дурака. Что так и было: после операции Аникеев сдурел от счастья возвращения. Насовсем, с концами собрался — и вдруг вернулся.

Из капельницы по прозрачной трубочке в иглу, введенную Ларисой в венуАникеева, поступал физиологический раствор — 18000 рублей бутылка. Сперва с Аникеева взяли деньги, потом подсоединили к капельнице.

— Я в стройбате служил в Махачкале, — рассказывал дагестанец Володя. — Там свиную тушенку давали, я ни грамма не ел. Я — мусульманин. Я их посылал...

Володя посылал свиную тушенку в стройбате в Махачкале на те же самые три буквы, на которые посылали негожее им все народы бывшего Советского Союза.

После обеда к Володе пришла жена, вальяжная кавказская женщина, принесла литровую банку горохового супа, макарон с мясом, клюквенной воды. Володя поел в охотку, фырча и чавкая. Потом убежал на Крестовку удить рыбу. Принес кулек плотиц и пескарей. «Кошке на ужин». Где-то набрал сыроежек, подберезовиков, козляков. «Бабе отдам, пусть селянку заделает. Принесет, порубаю. Я вообще грибы жареные обожаю».

Вечером Володя читал толстую книгу, лежа в постели в заношенном синем, когда-то с проблеском, спорткостюме. Аникеев спросил:

— Какую книгу читаешь? Кто автор?

Володя не понял вопроса, сказал:

— Интересная книга. Добью, тебе дам. Почитай.

Название книги, фамилию автора на обложке он пропустил. Это его не касалось. Он читал ИНТЕРЕСНУЮ КНИГУ. Потому и читал, что интересно читать.