Вторая мировая война. Ад на земле

К счастью для Сталина, Жукова и союзников, другая крупная советская операция того года, «Уран», оказалась намного успешнее «Марса». Немцам не хватало человеческих ресурсов для удержания чрезвычайно растянутого фронта. Между Второй армией, стоявшей в верховьях Дона под Воронежом, и Четвертой и Шестой танковой армией, находившимися к юго-западу от Второй, под Сталинградом, образовался 500-километровый зазор. Не располагая другими резервами, фон Вейхс, командовавший армейской группой, прикрыл фланги Шестой армии венграми, итальянцами и румынами. Немецкая разведка не заметила, как против позиции румын скопились мощные силы русских. 19 ноября Жуков бросил шесть армий на северный фланг армий оси, а на следующий день атаковал в западном направлении на Сталинградском фронте, к югу от города.

Немецкий солдат из противотанкового подразделения Генри Метельманн находился в составе немецкого подразделения, приданного румынам, когда началось советское наступление. «Земля задрожала, комья посыпались на нас, грохот оглушал. Мы вскочили, спросонья натыкались друг на друга, путались в обуви, обмундировании и прочих вещах, громко кричали от страха. Из одного сумасшедшего дома мы попали в другой, в ад грохота и взрывов. Все пришло в смятение, я слышал, как кричат и плачут румыны на передовой. Потом раздался тяжелый лязг гусениц. Кто-то впереди безо всякой надобности завопил: “Они идут”. И мы увидели, как первый танк выполз из сумрака»³³. Русские танки раздавили пушку Метельманна и весь обслуживавший пушку расчет, кроме самого Метельманна, смели две румынские армии – десятки тысяч румын сдались в плен. Многих пристрелили на месте, уцелевших (румын узнавали по белым шляпам) отвезли на барже вниз по реке в лагерь военнопленных. Советский моряк, глядя на толпу военнопленных, которые с тревогой косились на ледяную воду, пошутил: «Им так хотелось увидеть Волгу – что ж, вот они ее и увидели». Румыния дорого заплатила за присоединение к оси: Восточный поход обошелся стране в 600 000 жертв.

16 декабря река замерзла, и вскоре лед стал достаточно крепким, чтобы выдержать грузовики и пушки. В руинах Сталинграда стихли рукопашные бои, основные сражения происходили теперь к югу и западу от города. Через пять дней советские танки взяли Шестую армию Паулюса в идеальное двойное кольцо: передовые отряды Жукова соединились к востоку от переправы через Дон возле Калача. Много раз в ходе войны Красной армии удавалось провести подобную операцию, и почти всегда немцы вырывались из котла. На этот раз Гитлер остался глух к призывам командующего Шестой армии, умолявшего дать приказ об отступлении. Вместо этого Паулюсу было приказано продолжать осаду Сталинграда, а Манштейн двинулся с запада на воссоединение с Шестой армией. К 23-му передовые отряды Манштейна оказались в 50 км от Сталинграда. До этого рубежа им удалось пробиться, но там они застряли. Фельдмаршал советовал Паулюсу пренебречь распоряжениями Гитлера и пробиваться навстречу. В тот момент избавление еще было возможно, однако Паулюс не воспользовался этим шансом и обрек 200 000 человек на смерть или плен. Манштейн, исчерпав свои силы, отдал приказ об общем отступлении.

По всему Восточному фронту с приближением Рождества в немцах пробуждалось сентиментальное настроение. По воскресеньям они включали радио и слушали праздничную программу Wunschkonzert für die Wehrmacht

. Эта берлинская программа словно соединяла армию с оставшимися дома семьями. Во имя патриотизма передавались, такие песни как «Колокола отчизны» (Glocken der Heimat) и «Танки едут по Африке» (Panzer rollen in Afrika vor). Солдаты любили послушать, как Зара Леандер поет «Я знаю, однажды случится чудо» (Ich weiss es wird einmal ein Wunder gesheh'n'), эту же песню предпочитали и гражданские: «Я знаю, однажды случится чудо и сбудутся старые сказки, я знаю, любовь не умирает, великая и прекрасная».

Многие немцы стали жертвой паранойи, коренившейся в нацистских мифах, но от того не менее реальной для них. Пилот люфтваффе Хайнц Кноке не сумел сдержать свои эмоции, слушая в сочельник «Тихую ночь, святую ночь» (Stille Nacht, Heilige Nacht): «Это прекраснейшая из немецких рождественских песен. Сегодня ее поют даже англичане, французы и американцы. Знают ли они, что это немецкая песня? Понимают ли вполне ее значение? Почему все народы ненавидят нас, немцев, но поют немецкие песни, играют музыку немецких композиторов, Бетховена и Баха, и цитируют труды великих немецких поэтов? Почему?»³⁴ В таком же духе писал из России и парашютист Мартин Поппель: