Вторая попытка

– А во-вторых, проверка твоей готовности к сотрудничеству со мной. Вопрос такой: что ты записывал в блокнот в ресторане и о чем тебе щебетал твой музыкальный консультант Беспалов?

– А то твой официант тебе не доложил…

– Доложить-то он, конечно, доложил, но в общих чертах, безо всякой конкретики, – признался Анветангян.

– Ладно. Раз ты так ставишь вопрос, скажу. Я записывал названия песен, а мой Беспалов распределял их по двум графам… Каким? А таким: в одной графе песни ему известные. В другой – которые он слышит впервые.

– Ну и что? – не скрыл своего крайнего разочарования начальник второго управления. – Мало ли кто каких песен не слыхал?

– Только не Беспалов. У него просто невероятная память на музыку. Он помнит все, что когда-либо слышал. А слушает всякой музыки он очень много. И когда трезв и когда пьян… Вот ты например знаешь, кто такая Алла Пугачева?

– Нет, я только Емельяна знаю. Понаслышке…

– Очень смешно, – пожал плечами Астаров. – Алла Пугачева – это малоизвестная московская певица, которой Беспалов прочит большое будущее… А ты знаешь, например, какой была первая песня Арно Бабаджаняна? А Беспалов знает…

– Ладно, сдаюсь. Твой Беспалов просто ходячая музыкальная энциклопедия. И что дальше?

– Не знаю. Боюсь догадываться…

В тоне начальника диссидентского отдела мелькнуло что-то, что не сразу уложилось в голове его собеседника, а именно – беспомощность.

– Боишься? Чего? – настроился на подвох Анветангян.

Генрих Альбертович пригубил коньяку, притронулся к фильтру сигареты тем же местом, наконец, сказал:

– Я сообщу тебе один поразительный факт, а ты сам потом подумай, чего я боюсь. Факт следующий: этот мальчишка в точности, со всеми подробностями предсказал высылку Солженицына за границу.

– Ну-у, разудивил! Да я об этом знал еще за три месяца!

– Так уж и знал? – усмехнулся недоверчиво Астаров.

– Ладно, догадывался. Вот и он догадался…

– С точным указанием даты, когда его арестуют, названием тюрьмы, в которой продержат сутки, и страны, в которую вышлют? Да еще и с подробностями заседания Политбюро, на котором решалась судьба этого отщепенца?

– Ну, подробности заседания Политбюро он вполне мог и выдумать. Кто может это проверить? – не сдавался контрразведчик на милость не укладывающейся в голове информации.

– Согласен. А как быть с датами? И с тем фактом, что он предсказал их за две недели до их наступления?!

– Ты хочешь сказать, он – ясновидец?

– Я ничего не хочу сказать. Я хочу понять, как ему это удается делать.

– Он что, еще что-то предсказал в точности? – догадался Анветангян.

– Да, – шумно выдохнул его собеседник. И, чтобы не быть голословным, тоже плеснул себе изрядной порции коньяку в хрустальную посудину и тоже залпом ее одолел.

Анветангян вместо немедленного вопроса «что предсказал? о ком предсказал?», лишь озадаченно покачал головой. Послевкусие к вящему огорчению гурманов окончательно утратило приятность гастрономических ощущений. Настоятельно захотелось горячего хаша, обильно сдобренного кусачим чесночком. Но этой ритуальной похлебке из говяжьих ног и требухи еще только предстояло дойти до нужной кондиции к положенному часу – не ранее пяти утра. Так что вздохнули генералы и вцепились зубами, кто в ядреный редис, а кто в маринованный зеленый перчик, цицаком именуемый. Самая, что называется, подходящая закуска для марочного коньяка. Но с дурным послевкусием не шутят. С ним отчаянно борются и побеждают. Причем всякое. Потому что напасть эта бывает не только гастрономической, но и сугубо служебной. То есть к выпитой водке и к истребленной закуске непосредственного отношения не имеющей.

– Кстати, Арто, – покончив с редисом, берется за цицак генерал Астаров. – Я своих ребят на всякий случай строго предупредил о том, что их объект, возможно, умеет читать чужие мысли. Сам-то Лаборант, правда, отрицает за этим… как его?.. за гомо сампиенсом такую способность, и даже доказал это публично, разоблачив опыты Мессинга в актовом зале своей школы. Но не исключено, что сделал он это в своих, пока еще неизвестных нам, целях. Значит, при общении с ним, – приказал я своим литёхам, – старайтесь думать только то, что говорите, а не наоборот. Смотрите, не перепутайте… Может и тебе не помешало бы своих предупредить, Артавазд Месропович?..

– Горазд ты, Генрих Альбертович, на пустом месте жуть наводить, – дал волю накопившемуся раздражению начальник контрразведки. – Тебя послушать, так этот Шустрик о Солженицыне и его выдворении путем чтения мыслей узнал. А что? Взял карту Москвы, вгляделся в нужный адрес…

– Не в один адрес, – поправил коллегу начальник управлении по организации активного противодействия идеологическим диверсиям противника, – а в несколько. В том числе – в Кремль…