Вторая попытка

– Это делается тогда, когда хотят кардинально изменить приевшийся репертуар на совершенно новый. Обычная, кстати, практика. Ну я пойду, товарищи генералы, если я вам больше не нужен?

– Да, да, не смею вас больше задерживать. До свидания и всего вам доброго, Александр Терентьевич! – сверкнул приветливой прощальной улыбкой Анветангян.

Александр Терентьевич усмехнулся и направился к выходу, но на пороге вдруг задержался, обернулся, просьбой озадачил:

– Господа чекисты, сделайте одолжение. Вы же все равно его слушаете… Можно я тоже буду его слушать в те моменты, когда он будет что-нибудь наигрывать на гитаре? Кстати, прекрасный способ точно выяснить: сам он сочиняет все это, или все же вспоминает откуда-то, ворует исподтишка у кого-нибудь…

Генерал Анветангян счел нужным не сдержать смешка. Астаров не растерялся: тоже расплылся в улыбке, даже хохотнул для убедительности, после чего заверил наглеца Беспалова в том, что музыкальные места прослушки непременно будут предоставлены в его распоряжение. Позже. В известном ему доме по улице имени Налбандяна.

Не обладая соответствующей профессиональной лицедейской подготовкой, музыкальный критик отреагировал как сущий дилетант: вялым бормотанием неискренней благодарности…

– Вот я и подумал, Артавазд Месропович, не пора ли нам с тобой обменяться информацией по Лаборанту? – подождав, пока за Беспаловым закроются двери, как бы вернулся к прерванному разговору генерал Астаров.

– По какому еще лаборанту? – не понял к своему стыду Анветангян.

– Ой, только не говори, что у тебя вдруг резко изменились вкусы и ты решил променять свой любимый «Айастан» на этот упаднический «Парус». А то не понятно из-за кого ты там сегодня ушами мыкался, – не узрев промашки коллеги, рванул в атаку Астаров.

– А-а, вот в чем дело. Значит, вы его «Лаборантом» окрестили. А мы – «Шустриком». Согласись, Генрих, наш псевдоним точнее…

Но не на того Генриха напал, Генрих не согласился:

– Вы руководствуетесь внешними факторами, а мы зрим в корень. Фигурант обладает известным запасом знаний и явной тягой к наукам…

– Вот и назвали бы его «Академиком» или «Ломоносовым», а то какой-то «Лаборант»…

– Не скрою, была такая идея, но от нее пришлось отказаться. Знаешь почему? Потому что он прилюдно назвал Ломоносова дутой фигурой, весь вклад в науку которого есть перевод двух учебников с немецкого языка…

Генерал Анветангян посерьезнел, причем не только для виду:

– Вижу твое управление занялось этим пареньком вплотную. Вы что, всё подряд за ним записываете?

– Увы, не всё, – не скрыл озабоченного вздоха генерал Астаров. – Иногда нам твои гаврики мешают…

– У меня не гаврики, а бойцы! – возразил контрразведчик. – И мои фигуранты поопаснее твоих инакомыслящих будут. Согласись, для государства вред от твоих болтунов не столь уж велик. А вот от моих шпионов и предателей…

– Ага, шпионов, как же! Много ты их поймал за последние три года?

– Сколько поймал, все – мои! – отрезал Анветангян не без налета сословной гордости. Подумал и добавил:– И сколько не поймал – тоже…

– Ладно, я не пререкаться – чей отдел важнее – тебя сюда позвал…

– Знаю. Ты позвал меня договориться, чтобы я отстал от Шустрика. Мол, это твой человек, твоей епархии дело. Поверь, в любом ином случае я бы не стал упрямиться (Тут Астаров не сдержался, улыбнувшись поразительной покладистости записного хамамлецкого упрямца.). Но Шустрик – случай совершенно особый. Он контактировал даже не с одним нашим объектом, а с двумя. И это зафиксировано в деле. И закрывать на эти факты глаза я просто не имею права. – И как бы в подтверждение законности своих ведомственных претензий генерал Анветангян плеснул себе в фужер изрядную дозу коньяку и всю ее одним махом выдул.

Однако Астаров повел себя несколько странно: ни в бутылку не полез доказывать священные права своего управления, ни фирменной чекистской насмешкой не приголубил. Напротив, проявил нечто похожее на понимание:

– Чего-то подобного я от тебя, Арто-джан, и ожидал. И пусть у тебя всего лишь два факта в деле, а у меня по Лаборанту целых двести двадцать два, но не лучше ли будет нам с тобой договориться о координации наших действий. Чтобы твои и мои Николай Николаичи[253] друг другу на пятки не наступали и не дублировали прослушки в одном и том же помещении. Давай сделаем так: каждые три дни будем встречаться на этой конспиративке, обмениваться информацией и координировать наши последующие действия в отношении Лаборанта. Согласен?

В таких случаях брать паузу для размышления не рекомендуется, поскольку в «блице» это не принято. Поэтому ответ генерала Анветангяна прозвучал немедленно и, что главное – осмысленно:

– В принципе да. Но есть у меня два «но». Во-первых, негоже нам именовать этого фигуранта каждый на свой манер – возможна путаница. Давай придумаем ему единый для нашего совместного сотрудничества псевдоним. Я предлагаю назвать его попросту «гитаристом»…

– Почему не «пианистом»? Он и на рояле играет…

– Тогда, может, «Роялистом»? – усмехнулся контрразведчик.

– Ага, только монархистов нам недоставало… А что во-вторых?