Второе дыхание

Этому устройству в квартире уделялось особое внимание. Телефонный аппарат покупался чуть ли не на всю жизнь. Его надо было «доставать по блату». Еще одно незнакомое современному человеку понятие. Наш телефон был модный, из красной пластмассы. Иногда часами приходилось развлекаться кручением диска, чтобы дозвониться до поликлиники, или справочной, в которой можно было узнать нужный номер, или до межгорода, чтобы заказать звонок в другой город. Еще телефон был нашей социальной сетью. Мы часами могли болтать с друзьями ни о чем, и обо всем. Иногда в разговор подключался кто-то лишний. А иногда разговаривали парами. Это были технические ошибки, которые со временем, военные использовали как прообраз интернета, в чьих целях он, собственно, и был создан. А еще телефон был источником мучительных сомнений: анонимный звонок мог раздаться в любое время дня и оставалось только взывать: Вас не слышно! Але! Перезвоните! Кто звонил? Тайный поклонник? Или действительно ошиблись номером? Вечерами мама отчитывалась: звонили и молчали три раза. Значит день прошел на зря.

Голубятня

В нашем детстве были совсем уж архаизмы – во дворе стояла голубятня. И в соседнем дворе. И гонял посвистом голубей дядя Миша, наш сосед, который пропадал в голубятне с утра до вечера. А по вечерам выпивал крутой самогон производства своей жены, и от духа этого напитка у меня слезились глаза, когда мама оставляла меня у соседей. Бывало это часто. Я до самой школы, считала соседей родными бабушкой и дедушкой, потому что своих у меня не было – умерли до моего рождения.

Праздники

Праздники бывали в доме, когда мы лепили всей семьей пельмени или квасили капусту. Все, что собирало за одним столом, давало ощущение радости и защищенности. Слышался смех, включали проигрыватель, звенела музыка, песни, которые мы гоняли без конца, 5—10 минут каждая сторона пластинки, Пугачева, Высоцкий, Машина времени, Джо Дассен и все под домашнюю цветомузыку, собранную папой – цветные лампы новогодней гирлянды под пластиковой панелью проигрывателя

Интересное наблюдение

Теперь сложно собрать семью за одним столом. У каждого свои интересы, и мало свободного времени. Сложно жить открытыми семьями, где каждый приносит свои новости, обсуждает их с родными, с другим поколением. Старшее поколение уже не может быть флагманом для младшего, оно просто не успевает за развитием техники и технологий в жизни младших. Разъединённость поколений в одной семье – норма: я за столом набираю текст на компьютере, только что просмотрела бюджет отдела интернет-маркетинга, SEO, SRM, контенты, полистала Инстраграмм. Рядом моя мама, которой 84 года. Она не освоила компьютер и интернет, не научилась отправлять SMS, ее кругозор иной, и не совпадает с кругозором ее внуков, которые не умеют из молока заквасить творог и не собирают пластиковые пакеты про запас. Внуки могут уважать и любить свою бабушку, но они живут в параллельных мирах, и это факт. Незаметно, мы сузили круг общения наших пожилых родственников. Нам не интересен их мир. А им не понятен наш. Что ждет лично нас в будущем, где мы перестанем понимать технологии, в которых будут жить наши внуки? Посмотрим.

Тайна

Папа немного говорил по-французски и по-польски. Готовил вкуснейшую фаршированную рыбу. Долгое время я думала, что у папы еврейские корни. Пока папа не сказал, что его мама – полька. Видимо, полякам в России жилось не лучше, чем евреям, вот папа и не афишировал этот факт. Папа вообще про себя мало чего рассказывал. Даже мама знала не всю историю своего мужа. Отец среднюю школу закончил в армии – не успел доучиться во время войны. Его таланта хватило, чтобы работать инженером без высшего образования. Папа часто ездил в зарубежные командировки, но он так и не вступил в ряды коммунистической партии (хотя это было важным условием зарубежных поездок), как его не уговаривали. Почему? Это оставалось для меня загадкой много лет. И почему он не пытался расти по карьерной лестнице, а предпочитал работать в тени, хотя его изобретения пользовались спросом не только в сельском хозяйстве, где он трудился, но и у военных. На папиных похоронах я узнала тайну, которую отец хранил столько лет. Ребенком, в 14 лет, когда он работал на военном заводе, отец решил идти на фронт. Линия тогда сдвигалась к Германии. Шел 44 год. Война могла закончится, а отец так и не повоевал бы за Родину, за Сталина. Он, и его товарищ, бежали с завода и стали пробираться на поездах к линии фронта. В Бресте их сняли с поезда. Вероятно, ребят бы простили, но всплыла история с моим дедом – врагом народа, и моей бабушкой – чистокровной полькой. Отца арестовали. Вменили побег с военного объекта и попытку пересечения границы. В виду его несовершеннолетия дали условный срок. У отца отрезали шансы вступить когда-либо в партию, поступить в ВУЗ, сделать карьеру. До конца его жизни мы не знали, о том, что отец был судим. Страх и стыд прошили его жизнь.

Мама