Второе дыхание

kluy4: Вкус манной каши. Каша на воде, манке примерно 10 лет, из них 9 она простояла в недрах шкафа в трехлитровой банке, переложенная от жучков дольками чеснока. Прогорклая манка, пропитанная вкусом и ароматом прогорклого чеснока. Так как другой еды дома не предвидется, деньги будут тоже неизвестно когда, мы с мамой съели все три литра. На исходе третьего литра нам внезапно моя подруга принесла три гигантских кочана капусты – свекру ее сестры, сексологу, клиент по бартеру пригнал пол КамАЗа капусты, и они всей семьей пристраивали капусту по друзьям, чтобы не пропала.

Koton: Отец рассказывал: поменялись как-то с другой куртками на месяц, а за «корешком» охота была. Если бы обратно не поменялись в тот день, моего отца убили бы.

Kiria: В 96 году нам с братом родители задарили наимоднейшую сега-мега драйв с кучей игр. Приходит как-то мамина давняя подруга с сыном лет 15—16. Он попросил взять поиграть несколько картриджей, как сейчас помню, червячка Джимми 2 и крутейший Rock’n Roll racing.

Спустя несколько месяцев подхожу к мамке, говорю, мол игры-то где мои? Давно пора вернуть. На что она мне рассказывает, что игры не вернут, парень умер. Оказалось, тот тип через пару недель вышел с 16 этажа в окно на жестких ломках от героина.

А еще опуительная история, как прямо в соседней квартире жил авторитет местного пошиба, и спецназ ФСБ штурмовал его хату с нашего балкона. Обожаю свое детство)

Cato: Вспоминаю – и мороз по коже. Мне было лет 5. Мама жила с моим отчимом, который часто приносил домой приставки и видаки, а мама его почему-то за это ругала и выгоняла из дома. И вот в один из вечеров к нам домой вваливаются милиционеры, а отчим мигом прячется в ванной, на приказы открыть дверь не реагирует. Ну, служителя порядка решили вынести дверь. В это время мама заперла меня в дальней комнате и то, что было дальше я могла представить только по доносящимся звукам. Шум и крики сменились тишиной и, немного погодя, я рискнула выйти, проверить обстановочку. Заглядываю в ванную, а там …. Мама оттирает красную от крови стену… Оказалось, отчим решил, что сдаваться не собирается и решил, что лучше вскроет себе вены. Вот оно, детство 90-х.

Nik: Девяностые выпали на школьные годы: лихое время, когда одноклассник на вопрос классной «почему тебя неделю не было в школе без „справки от врача“», доставал газету с фотографией своего отца на главной странице, расстрелянного в собственном подъезде. При этом мы, мелкие, совершенно не боялись гулять по своему району одни.

Я помню Москву тех лет. Старинная улица со старыми полуразрушенными особняками Петровского бульвара. Они в аварийном состоянии, жителей давно переселили в Митино, район без метро, за пределами Москвы. Здания бульвара зияют чернотой окон. Но пусты они обманчиво. Внутри бурлит жизнь. В отапливаемых подвалах и первых этажах зданий поселились художники и музыканты. Покидали топчаны для сна, расставили мольберты, повтыкали усилители, гитары в руки. Зажили беззаботной жизнью народившегося нового поколения, которое говорило, что думало, пело, творило. Денег не было, была движуха: стихийные выставки и концерты, приезжало американское телевидение, снимало про это место и этих художников-музыкантов репортажи.

Исторический факт

Подвал случайно-запойно организовал Александр Петлюра, художник андеграунда конца 80-х годов. «ДК Петлюра» (так стало называться это место) просуществовал до 2018 года. В нем проходили различные концерты, выставки, спектакли.

Мне запомнился концерт юной Жанны Агузаровой. Казалось, она не пела, она существовала в музыке, плавала в ней телом и всей своей сутью. Слушали ее во дворе, под пиво и косячок анаши. Было страшно, потому как в любой момент мог подъехать уазик и забрать в отделение милиции. Но мы ощущали дыхание свободы: наконец-то получали право жить как хотим, слушать что хотим и иметь собственное мнение.

А потом был случайный концерт Гарика Сукачева на ВДНХ. Нам с подругой по 16 лет. Билеты без мест купили перед входом, плюхнулись прямо на пол перед первым рядом зрителей. И мы услышали ТАКОЕ. Бригада С жгла, Гарик рвал зал, заливал зрителей совей энергией. Он нас, а мы его.