Второе дыхание

80-е, мы чувствовали начало конца старой жизни. Социалистический колос медленно начал крениться и с грохотом упал. Вспоминая те года, мне кажется, что изменения начались с того, что у людей пропала вера, идеология не работала, высокой цели для народа не стало, звезда коммунизма мигала-мигала и погасла, ее затмили коррупция, воровство и беспробудная нищета крепостного советского люда. Перестройка рождалась из музыки, стихов, робких слов о свободе, которые тогда казались отважными лозунгами. «Перемен, мы ждем перемен», – звучало из кассетных магнитофонов. Цой нервно дергал ногой, кивал квадратным подбородком, его раскосые глаза и черная шевелюра были альтернативой образов улыбчивых комсомольцев, взирающих на нас с полинявших плакатов заводских проходных. 50 лет КПСС, 60 лет КПСС, 70 лет КПСС – эти лозунги навевали на меня реальную тоску – все вмиг перечеркнул этот юноша. Музыка протеста тех лет: Юрий Бутусов из Наутилус Помпилиуса «Скованные одной цепью», «Гудбай, Америка», мудрый Борис Гребенщиков, Юрий Шевчук ДДТ. Надежда быть услышанными. Не правительство, нет, но Богом, потому как невозможно было дышать, жить в болоте, в котором томилась вся страна.

Круговая порука мажет, как копоть

Я беру чью-то руку, а чувствую локоть

Я ищу глаза, а чувствую взгляд

Где выше голов находится зад

За красным восходом – розовый закат

Скованные одной цепью

Связанные одной целью

Скованные одной цепью

Связанные одной

Здесь суставы вялы, а пространства огромны

Здесь составы смяли, чтобы сделать колонны

Одни слова для кухонь, другие – для улиц

Здесь сброшены орлы ради бройлерных куриц

И я держу равнение, даже целуясь

На

Скованных одной цепью

Связанных одной целью

Скованных одной цепью

Связанных одной

Можно верить и в отсутствие веры

Можно делать и отсутствие дела

Нищие молятся, молятся на

То, что их нищета гарантирована

Здесь можно играть про себя на трубе

Но как не играй, все играешь отбой

И если есть те, кто приходят к тебе

Найдутся и те, кто придет за тобой

Также скованные одной цепью

Связанные одной целью

Скованные одной цепью

Связанные одной

Здесь женщины ищут, но находят лишь старость

Здесь мерилом работы считают усталость

Здесь нет негодяев в кабинетах из кожи

Здесь первые на последних похожи

И не меньше последних устали, быть может

Быть скованными одной цепью

Связанными одной целью

Скованными одной цепью

Связанными одной целью

Что произошло на уровне высших эшелонов власти и железный занавес решили приоткрыть. Хотя сейчас говорят, что он рухнул. Но, думается мне, без решения политиков этого бы не случилось.

В мою жизнь перемены вошли поступью первых кроссовок фирмы Abibas с цветными шнурками.

Появилась альтернатива допотопной серой одежды. «Прикид» уже не надо было «доставать» по связям, но можно было купить на рынках, да – дорого. Пестрая Турция мгновенно заполнила синтетическими свитерами и джинсами с завышенной талией рыночные развалы. Первые заграничные журналы потянулись в серую Россию. А потом плотину прорвало: поток сникерсов, блоков Мальборо, дешевый спирт, видеомагнитофоны, выставки европейский товаров, броская одежда, по-новому красивые и сексуальные девки оглушали, дразнили недостижимой мечтой, к которой мы рвались сердцем и карманом. Эра потребления пришлась новой России по вкусу. Вдруг стало доступным все. Хочешь? Зарабатывай или отбери.

Картинка сменяет картинку на моем внутреннем экране, когда я вспоминаю те времена. На днях, пролистывая Инстаграмм, натолкнулась на описание 90-х годов 20 века людьми, из разных регионов страны. Приведу их здесь (авторская орфография сохранена):

Soroka: иду по Комсомольской в новых, красивых, ярких сандаликах, периодически подпрыгивая. Мама держит меня за руку, возле «Чайки» уже разбит стихийный рынок, когда прямо с земли торгуют, кажется – чем угодно. Мама немного отвлекается на разговор со знакомой, слышу «денег опять не дали». Я ухожу от них, бегу, запинаюсь о бордюр, падаю, разбиваю обе коленки, но это не самое страшное. Самое страшное – один сандалик порвался напрочь. Плачу, потому что больно. Мама плачет, потому что на новые сандалики денег нет и не предвидится в ближайшем будущем. И она несет меня домой на руках. Шадринск. Мне около 3 лет.

Head: Папа шахтер… Сегодня его одного переводят в другую смену, а назавтра всю его вчерашнюю смену засыпает. Папа бегает по двору, кричит и плачет.

Vazemption: Я отчетливо помню такие вещи: продажа хлеба с машины ГАЗ у метро по 5 рублей или как я в подъезде переступал через спящих цыганят и наркоманов, а на 4 этаже жила дама, которая торговала героином….

M_us: Долбанный балет по телеку весь день, бабушка и дедушка в каком-то напряжении, на улице льет дождь, построили крепость из подушек с сестрой и жрем конфеты «Красный мак»…