Второй день на царствии

— Мария Владимировна, вы ведь наверняка когда-то смотрели киносагу о мафии Френсиса Копполы под названием «Крестный отец»? — прищурился военный разведчик, будто беря ее на прицел бесшумной винтовки.

— Да. Правда, уже давно. И деталей не упомню.

— Не важно. Я напомню. Там в конце первой серии в семье Корлеоне идет разговор о перераспределении ролей после того как старый Вито уступил свое место «крестного» младшему сыну.

— Да. Припоминаю такое.

— Так вот, — продолжил Костюченков, — младший сын, принимая на себя батюшкино наследство тут же, не сходя с места, освободил своего сводного брата от поста «консильери», это нечто вроде нашего советника, а на искреннее недоумение высказанное последним, заявил без обиняков «Ты хороший консильери, Том, но ты не годишься более для этой должности. Ты — консильери мирного времени, а у нас сейчас идет война. Нам сейчас нужен боевой консильери». Вот примерно по этим же мотивом нам и пришлось бы отказаться от услуг самого хорошего за последние сорок пять лет министра.

— А я, позвольте, к этому добавлю еще пару слов не в качестве хулы покойному, а в качестве прояснения нашего подхода к современным реалиям, — продолжил мысль Костюченкова Верховный. — После откровенного предателя Козырева и ватного до аморфности Иванова, любой более или менее здравый человек годился бы на этот пост. Но все же согласитесь, Мария Владимировна, что умение делать многозначительное лицо, материться в разговоре с коллегой, не сдерживаться на пресс-конференции и курение в здании ООН — слишком легковесный актив в багаже дипломата представляющего такую страну, как Россия на международной арене. Иных дипломатических побед за ним, насколько я в курсе, не замечено. Обеспечение интересов России путем «мягкой силы» — откровенно провалено. Выпестованная его стараниями организация «Россотрудничество» — не представляет собой ничего кроме очередной синекуры по пристраиванию сынков старых дипломатических работников на теплые, сытные и ни к чему не обязывающие места. Союзников за это время мы не обрели. Даже напротив — потеряли. Та же самая Армения благополучно отчалила от нашего берега и уже оттуда раздаются голоса о ликвидации нашей базы в Гюмри. Работа на белорусском направлении тоже провалена. Невнятная политика в отношении стран Латинской Америки, грозит нам тем же самым уже в ближайшее время. Наш Министр обороны, настроился было на более конструктивные шаги в этом плане, но со Смоленской площади[98]

тут же раздались оппортунистические окрики о том, что в Западном полушарии у нас нет жизненно важных интересов, за которые бы можно было биться со Штатами. Что это может означать? Я не хочу обвинять покойного в каком-то тайном сговоре с врагами, но согласитесь, отступать-то дальше некуда. Как говорится «позади Москва», — развел руками Афанасьев.

— Да. Тут мне, конечно, нечего вам возразить в плане эффективности дипломатической службы, задумчиво протянула она. — Единственное, что мне хотелось бы сделать поправку на естественную несамостоятельность МИДа во многих вопросах. А во-вторых, не нужно отбрасывать и тот факт, что мы сейчас находимся под жесточайшим прессингом со стороны, так называемого «международного сообщества цивилизованных стран», что тоже накладывает свой отпечаток на действия нашего внешнеполитического ведомства.

— Мне нравится, что вы защищаете своего шефа, пусть уже и покойного, — ответил ей Афанасьев вполне доброжелательно, — но это достаточно спорный, на мой взгляд, тезис. Зависимость Наркомата иностранных дел от окриков одного усатого гражданина, а позже и Политбюро ЦК КПСС была куда более значительной, нежели мягкие увещевания из Ново-Огарево.[99]

Что же касается давления извне, оно и в те времена было запредельным. Вспомните хотя бы тот же самый пресловутый КоКом.[100] Однако, все это не помешало тогдашнему Министру иностранных дел Андрею Андреевичу Громыко, не прибегая к эпатажным выходкам гордо нести знамя Советского Союза в международных делах и пользоваться действительным авторитетом у своих зарубежных коллег, да так, что даже откровенные враги СССР в своих мемуарах отмечали этот факт.

— И все-таки, почему именно я? — не удержалась Хазарова, чтобы не задать этот вопрос, вполне естественный с точки зрения женщины, так как явно напрашивался на комплимент. — Если вам так необходим, как вы сказали, «боевой консильери», то почему бы не предложить эту должность Василию Алексеевичу Небензе? Он как никто другой годится к роли былинного богатыря, машущего мечом в окружении врагов.