Второй Шанс

В первом случае вопросы звучали провокационно. Отвечавший вынужден был лавировать между желанием заинтересовать журналиста и попытками не настроить против себя местный контингент. Во втором случае он мог взять для общения только два-три человека, а остальных проигнорировать. Не трудно было догадаться, что после ухода нашей съемочной группы в камере оставалась не самая доброжелательная атмосфера. Конечно, каждое подобное шоу, где люди выбывают один за другим, зиждется на духе соперничества между участниками. Но в тюремных условиях подобный дух мог привести к самым плачевным обстоятельствам. Перед очередной дверью я придержал Славика и объяснил ему эту нехитрую истину, на что он только улыбнулся и ответил:

— Ну конечно, наше шоу имеет соревновательный характер, ты же с самого начала должен был это понимать. Я как кипятильник, моя задача — слегка накалить обстановку. Естественно, будущие участники видят друг в друге конкурентов, но ничего страшного в этом нет, ведь они под присмотром, в конце концов. Ну и пойми, досрочное освобождение даром не дается — так что тот, кто не готов рисковать, не выберется отсюда пораньше.

После этих слов он смело шагнул в открывшуюся перед ним дверь, поздоровался, присмотрелся к сидевшим внутри, после чего выбрал одного и пригласил его для беседы с глазу на глаз. Оставшиеся проводили своего товарища и уходящего журналиста подозрительными взглядами. Шоумен пообщался с выбранным зэком в отдельной комнате. Потом Славик вернул парня обратно, но больше ни с кем из присутствующих общаться не стал. Он попрощался и на выходе сказал:

— Думаю, что из этой камеры мы возьмем на проект именно вас. До встречи.

Я остолбенел. Славик деловито зашагал по коридору, обсуждая какой-то технический аспект с оператором, а я поймал за локоть Гольцева, который собирался двинуться следом. Вова в этот момент общался по телефону. Он с неудовольствием глянул на меня, но все-таки положил мобильный в карман и спросил:

— Что?

— Вова, а скажи мне, как старому другу — где ты нашел этого идиота?

Я пересказал всю ситуацию, которую он пропустил из-за телефонного разговора и Гольцев расцвел в довольной улыбке:

— Да, Славик свое дело знает. Хотя мог бы еще больше накалить страсти и сказать подобную фразу после первого числа, когда уже поздно было бы по дешевке погашать кредиты.

— Ты понимаешь, в какой ситуации оказался выбранный твоим Славиком человек? Ему как-то жить нужно в камере, в которой он теперь взывает слишком большую зависть.

— Расслабься, ничего ему не сделают, тут же видеонаблюдение стоит. Честно говоря, видно, что ты реалити-шоу не смотришь. Там все участники так живут — организуют кланы, плетут интриги, говорят друг о друге такое, что иногда повторить страшно. Это как в джунглях — выживает сильнейший.

— Ему даже клан не с кем создать, вы его бросили одного против всех. Ты не боишься, что твою будущую звезду реалити-шоу просто зарежут?

— Нет, не боюсь. Новую создадим. Кстати, слова о том, мол «Мы возьмем именно вас» еще ни к чему не обязывают. С остальными заключенными мы тоже проведем беседы, только чуть позже, а пока что нужно заснять на видео первые конфликты. Вот после этого и остальных пригласим на кастинг, второй волной, так сказать. Можешь не переживать, всем дадим шанс на участие. И я тебя прошу, не ссорься со Славиком, вам ведь еще работать вместе. Он не сам такой ход придумал, это идея продюсеров. Если бы не он, то кто-нибудь другой все равно должен был это делать. Он просто выполняет свои обязанности, окей?

Спорить не имело смысла. Я двинулся следом за всеми остальными. По пути сняли небольшой отрезок видео, где я рассказал, что теперь мы отправляемся в гости к узникам карцера. Они не могли принять участие в кастинге, пока отбывали наказание, но Гольцев решил, что стоит показать и это заведение. Заключенные проводили там обычно не больше двух суток, их выпускали только для еды, одиночных прогулок, ну и в туалет, разумеется. В саркофагах карцера не было ни компьютеров, ни интернета, ни даже телевизора. Единственным развлечением оставалось радио — нетрудно догадаться, что попадание туда считалось довольно строгим наказанием.

Пока Славик вытаскивал первого выбранного для разговора, а кто-то из операторов снимал изнутри капсулу, которую только что освободили, Гольцев подошел ко мне и сказал:

— Вот тебе еще один пример того, что мы делаем людям добро. Эти заключенные сидят тут и зеленеют от скуки, а наше появление позволяет им лишний раз выбраться из склепа и хотя бы ноги размять.

— Вова, ты меня дураком считаешь? Если бы твои коллеги не провоцировали их на ссоры во время предварительного отбора, то карцеры бы сейчас пустовали.

Пока мы с Гольцевым препирались, Славик загонял собеседника в угол вопросами:

— Вы хотите участвовать в нашем шоу, значит, считаете себя достойным досрочного освобождения. Но как вам удастся влиться в повседневную жизнь и стать законопослушным гражданином, если даже здесь вы не соблюдаете простейших норм дисциплины, за что и оказались в карцере?