Второй шанс

— Это здорово! — Ольга подошла, заглянула внутрь. — А почему только две?

— Сколько Асель отдал, столько и взял! Держи!

Он сунул кювету ей, и молодая женщина с опаской вынула ее из его рук прежде, чем студент успел как бы невзначай коснуться ее пальцев.

— Спасибо. Дальше я сама!

— А зачем они тебе?

— Надо. Можешь быть свободен.

Но Соберон уже закрыл дверь с этой стороны.

— Не-а! Мне любопытно! — промолвил он. — Майда что-то лопотала по поводу кормления монстра, но мы так и не поняли. Ты действительно собираешься его накормить вот этим?

— Собираюсь, — Ольга отвернулась от Соберона. Ей было неприятно, что студент остался с нею наедине. Он и так не дает ей прохода — норовит подставить стул за ужином и завтраком, придерживает дверь при входе в кают-компанию, старается сесть поближе и отвлекает разговорами.

— Тебе разве не нужно возвращаться в лабораторию?

— Да что мне там делать? Физраствор на предметные стеклышки наносить? Пробирки подавать? Или камушки перебирать?

— Опыты проводить.

— Да ну? А можно сказать, тут никакого опыта не проводится?

— Никакого, — отчеканила Ольга. — Я просто пытаюсь выяснить, чем питается это существо.

— Зачем?

— Он ничего не ел уже несколько дней. Он слабеет…

— Ну и что?

— Как — что? Он же живой! Ты представь — ты очутился среди незнакомых существ, в незнакомом месте, не понимаешь, что происходит, и умираешь от голода. И в консульство своей планеты не позвонить — нет у вашей планеты консульства. И соплеменников на помощь не позвать, потому что не знаешь, где ты…

— Ну, это уж фантазии! Откуда ты знаешь, что оно чувствует?

— Оттуда. У животных есть чувства. Они испытывают эмоции и…

— Послушайте, сэйа докторка, а вы случаем не из этих… не из «зеленых»? Ну, тех, кто борется за то, чтобы зверью дали равные с людьми права?

— Нет, — отчего-то смутилась Ольга. На Луне вообще и в Гагаринске в частности «зеленые» были не особенно сильны, потому как там жизнь в основном сосредотачивалась в городах-куполах и люди с местной флорой и фауной находились в равном положении. Зато, говорят, на Марсе и Старой Земле представители этой партии были достаточно сильны и даже входили в правительство, где с высокой трибуны с пеной у рта отстаивали тезис о том, что перед матерью-природой все равны, значит, убийство кошки надо приравнять к убийству человека, а за срубленное дерево ответственность такая же, как за целенаправленное уничтожение памятника архитектуры.

— Нет, я просто… смотри, если хочешь.

Она подошла к контейнеру, привстала на цыпочки — дернула локтем, чтобы студент убрал руку и не хватал ее, пытаясь поддержать, — и забросила один побег аселии в воду. Затаила дыхание.

Помятый стебель, напоминающий увеличенное в размерах птичье перо, только с присоской на кончике, стал медленно опускаться…в подставленные ладони монстра. Секунду или две он смотрел на него, поворачивая голову то направо, то налево, а потом перехватил одной лапкой и откусил солидный кусок. Стал жевать.

— Ест, — прошептала Ольга, не веря своим глазам. — Ты только посмотри. Он ест! Ему нравятся аселии! Быстро, Соберон! Принеси еще! — с этими словами она кинула вниз второй побег, который был подхвачен второй лапой монстра, после чего тот опустился на дно и стал есть, по очереди откусывая то от одного, то от другого.

— Ну да! Асель мне за них голову оторвет! Это же его открытие!

— А это, —

женщина ткнула пальцем в обедающего пленника, — мое открытие! И твое, если ты немного подсуетишься!

— Согласен, — кивнул в конце концов студент, — а что мне за это будет?

Ольга в глубине души была готова к этому вопросу, но все равно внутренне сжалась и застонала:

— Не знаю…

— Поцелуй! — взялся за свое Соберон. — Нет, даже два поцелуя. Не забудьте, сэйа докторка, что вы должны мне и тот поцелуй в лодке!

— Похотливый придурок, — проворчала Ольга по-русски и добавила на языке планеты: — Только один. Или я иду к Аселю сама! Это тоже важно. Вы поймали его, вырвали из привычной среды, держите в плену… да еще и морите голодом! Что скажет мировое сообщество? Что скажет учёный мир, когда они узнают, что группа ихтиологов на Охане подвергла лишениям представителя местной фауны? Высокоразвитого представителя, между прочим!

— Ну, уж и высокоразвитого, — проворчал Соберон, тем не менее отступая. Угроза ученым сообществом не была пустым звуком. — Да чем вы докажете его так называемую высокоразвитость?

«Ну и глупец! А еще студентом называешься!» — могла бы сказать Ольга, но припомнила, что Соберон племянник ректора, значит, с курса на курс его переводят не за знания, а по блату. Кроме того, он же не с кафедры антропологии и в любом случае не обладает нужными знаниями.

— Все очень просто, — сказала она. — У него на передних лапах есть противопоставленный палец. Как у человека и высших приматов. И ты только посмотри, как он ими пользуется! Как руками! Он держит добычу! Причем, судя по всему, для него это привычное дело, пользоваться передними конечностями, как руками. Он — высокоорганизованное существо! И обращаться с ним надо не как с простой креветкой!