Второй шанс (ЛП)

Данте пришлось отвлечься на вошедшего посетителя, после чего Ник испытующе на меня посмотрел. Он приблизился и, понизив голос, спросил: — Почему у тебя поддельное удостоверение личности?

Моё лицо залилось румянцем, когда я, заикаясь, пробормотала: — У меня не… я имею в виду, это не…

— Я не собираюсь выдавать тебя, — он толкнул меня локтем, и в животе запорхали бабочки. Его глубокий голос прошептал: — Просто не могу поверить, что у начитанной Эмили Хорнби есть подделка. Поддельный читательский билет, возможно, но поддельные водительские права? Не похоже на тебя.

Чувствуя себя немного менее нелепо, я пояснила: — Крис работает с парнем, который купил какую-то машинку на черном рынке и практиковался на нас.

Его челюсть отвисла. — Крис? Тот самый милашка Крис из театра?

— Да.

Он покачал головой, улыбаясь. — А вы, зубрилки, оказывается, тоже отрываетесь. Кто бы мог подумать?

— Готова? — Данте вернулся и я пошла за ним в комнату, благодарная, что Ник был со мной, потому что на самом деле я немного нервничала. Когда я показала Данте, что я хочу — одну из моих любимых строчек из песни — Ник спросил: — Ты уверена? Я понимаю, что сегодня ты чувствуешь себя храброй, но через пару лет, или даже часов, ты можешь пожалеть что набила её на своей коже.

— Поверь мне, я знаю, что делаю, — ответила я.

Конечно, не знала, по крайней мере, что касается технических нюансов татуировки. Нервозность нарастала, когда Ник сел на стул слева от меня, а Данте занял табурет справа. После того, как Данте продезинфицировал моё предплечье, приложил трафарет и включил машинку, я быстро поняла, насколько болезненной может быть татуировка.

То есть, понятно, что это всё индивидуально. Не то же самое, что зуб вырвать или отвёрткой по лицу получить, но будто кто-то иглу в руку втыкает и по коже ею скребёт.

Потому что, знаете, так оно и было.

— Так откуда вы, ребята, знаете друг друга? — спросила я, пока Данте склонившись над моим предплечьем колдовал над татуировкой, хотя точно знала, откуда они знали друг друга. — Только по татуировке Ника?

— Ты такая любознательная, — сказал Ник.

— Он здесь работает, — ответил Данте, не поднимая глаз, — Старк — наш мальчик на побегушках, разве он тебе не говорил?

Я приподняла бровь и ухмыльнулась Нику, а он в ответ лишь покачал головой и слабо улыбнулся. Глядя на его лицо, я вспомнила о том почти-поцелуе, и не знаю, изменилось ли моё выражение лица, но его точно да.

Его челюсть напряглась, глаза вспыхнули огнём, и этот момент словно завис в воздухе. Будто невидимая нить протянулась между нами, притягивая меня к нему. Нить, по которой бежал ток, который ощущался намного сильнее, чем уколы иглы, царапающей мою кожу. Я сглотнула и моргнула.

Что только что сказал Данте?

— Нет, гм, он упустил эту деталь.

— Стыдишься нас, Ники? — подразнил Данте.

— Она слишком любознательна и ей не нужно знать всякую хрень.

Это заставило меня фыркнуть. — Как скажешь. Ники.

Данте оценил шутку, но я не могла даже хихикнуть, потому что Ник опять смотрел на меня с неотрывным вниманием. Интенсивность его взгляда лишила меня способности мыслить и говорить, пока Данте, подыгрывая шутке, ворчал и бормотал, заканчивая мою татуировку.

Когда Данте наконец закончил, он показал мне результат, и я ахнула, осторожно проводя пальцами по свежему рисунку на руке.

— Вау, это невероятно!

Я отлично провела время, разрушая все вокруг.

(прим. пер.: строчка из песни Тейлор Свифт «the last great american dynasty»)

Мне очень нравилось.

Данте вышел из комнаты за чем-то, и Ник поднялся. Он приблизился ко мне и осторожно просунул руку под моим предплечьем, чтобы поднять его к своим глазам. У меня перехватило дыхание, когда он нежно провёл большим пальцем прямо под татуировкой, находясь так близко, что я не могла вспомнить, как выглядел мир за пределами его лица.

— Мне нравится, — сказал он продолжая водить большим пальцем по моей коже туда-сюда. Казалось, что он говорил о чём-то большем, чем о татуировке, когда его лицо нависало над моим, в дюйме от меня.

— Позволь мне только нанести немного этого на твою руку, — сказал Данте, возвращаясь обратно в комнату, с тюбиком чего-то в одной руке и полиэтиленовой плёнкой в другой, — и ты сможешь идти.

Ник отступил, а я так растерялась, что могла только кивнуть и попытаться успокоить бешено стучащее сердце. Он вышел, а Данте, тем временем, рассказывал мне об уходе за татуировкой, нанося мазь, прикрывая её бинтом и плёнкой. Я почти не слушала, зная, что к следующему 14 февраля татуировка исчезнет.

Когда Данте вывел меня в холл, мой напарник по ДБП стоял у входа, разговаривая с парнем с торчащими черными волосами и татуировками на руках. Щеки мгновенно вспыхнули, когда Ник бросил на меня взгляд, и я быстро последовала за Данте к стойке регистрации.

Я оплатила, и когда я подписывала чек, Данте сказал: — Как тебе удалось вытащить маленького отшельника из его ракушки?