Введение к книге Victor White "Gott und das Unbewusste"

Теолог может упрекнуть эмпирика в том, что последний, обладая средствами обнаружения истины, просто не хочет пользоваться ими; правда, при этом под истиной он будет иметь в виду истину откровения. Эмпирик же смиренно спросит в ответ: о какой из многих истин откровения, собственно, идет речь и где доказательство большей истинности того или иного понимания? Ведь у самих христиан нет единства в этом вопросе. А пока они спорят друг с другом, врач имеет дело со случаями, не. терпящими отлагательства, и не может ждать, когда утихнут многовековые распри. Он должен срочно употребить для лечения то, что является жизненно важным, а потому и эффективным. Само собой разумеется, он не может предписать пациенту следовать какой-либо абстрактной системе, якобы считающейся важной для поддержания жизни, а путем тщательного, всестороннего обследования должен постараться установить именно то, что действительно поможет больному и полностью вернет его к здоровой жизни. И прежде всего ему необходимо действовать независимо от того, стоит ли штамп официального признания на используемой им так называемой истине. В том случае если больной сможет с ее помощью вновь обрести себя, т. е. снова встать на ноги, вопрос о расхождениях между «сознанием», выработанным индивидом (как бы ни назывался этот новый взгляд на вещи или событие, возвращающее его к жизни), и коллективно разделяемыми воззрениями и убеждениями приобретает актуальное значение. То, что является сугубо индивидуальным, отъединяет, отделяет его от других, и больной никогда не излечивается, поскольку превращается в законченного индивидуалиста. В этом случае его ситуация становится похожей на ситуацию невротика, порвавшего связи со своим социальным окружением и находящегося в состоянии полного отчуждения от него. Даже сугубо персоналистская фрейдовская психология влечений испытывала необходимость - по крайней мере путем внешнего отрицания - противопоставить себя общезначимым истинам, извечным representations collectives^[3]

человеческого общества. Научный материализм ни в коей мере не является частным делом философии или религии, он есть дело государственной важности, к пониманию чего можно было прийти хотя бы задним числом. Поэтому при рассмотрении необычайной важности так называемых общезначимых истин настоятельно необходим учет расхождений между индивидуально значимым «опытом» и убеждениями, укоренившимися в обществе. Больной человек должен войти в контакт со своим социальным окружением таким способом, который характерен только для него. К разряду столь же насущных задач относится и сравнение понятий, выработанных в ходе исследований бессознательного, с общезначимыми истинами, а также установление отношений между ними.

Достижение этой цели составляло значительную часть того, к чему я стремился на протяжении всей своей трудовой жизни. Однако мне с самого начала было ясно, что в одиночку с этой задачей не справиться. Я в состоянии решить ее как психолог, но освоить все психологические открытия, которым противостоят «representations collectives», одному мне не под силу. Для того чтобы это стало возможным, требуются совместные усилия многих людей, и прежде всего тех, кто представляет общезначимые истины, а именно теологов. Исключение могут составить лишь врачи, поскольку они единственные, кто в силу своей профессии должны заботиться о человеческой душе, если, конечно, не считать воспитателей. Но последние занимаются детьми, на которых трудности, переживаемые их современниками, действуют, как правило, опосредованно, через родителей и самих воспитателей. Теологу, по-видимому, полезно знать, что происходит в душе взрослого человека, а до врача, понимающего свою ответственность, должно в конце концов дойти то, какую исключительно важную роль играет духовная атмосфера в процессе формирования определенного самочувствия человека, состояние его души.