Вверх тормашками в наоборот

  Он всё равно сжал её руку. Осторожно, чтобы внимание привлечь. Дара проследила за его взглядом. Мила улыбалась. Улыбалась!

  - Н-не р-р-ругайтесь. М-м-можно?

  Она подошла к ним и неловко, бочком, протиснулась между тел, встав на краю Жерели. Геллан и Дара стояли по обе стороны, готовые в любую минуту прийти на помощь. Но Мила не нуждалась в их самоотверженности.

  Присела на край насыпи, приминая землю. Провела маленькой ладошкой над Жерелью, любуясь золотым дыханием Ока Дракона. Очертила пальчиком вертикальную черточку. Всматривалась пристально, словно зная, что делает. Смотрела, будто видела что-то. И улыбалась - светло, радостно, открыто.

  Дара не поняла, когда стиснула руку Геллана. Впилась пальцами в кожаную перчатку, как в якорь.

  - Ты решила сломать мне руку в отместку? - прошептал он, не делая попытки освободиться от крепкого пожатия.

  - Я сплю?.. Это наша Мила?..

  Ему понравилось, как она сказала это. Будто согрела сердце горячим дыханием.

  - Не спишь. Кажется, они нашли друг друга.

  Что он хотел сказать этим, не понятно. Но Дара не стала переспрашивать. Она только смотрела на маленькую фигурку на земляном валике и понимала: произошло что-то правильное.

  Мила поднялась, слегка поправила рукой примятую землю. Всё та же угловатая девчонка - неловкая, зажатая, сутулая. Повернулась к ним, но смотрела куда-то вдаль... И глаза - золотые, с вертикальными зрачками.

  Дара задохнулась. Геллан успокаивающе пошевелил пальцами под ее рукой. Мягкие густые ресницы сомкнулись, а через секунду на них смотрела Мила - привычная, такая, как всегда.

  - Мы завтракать будем? С вами с голоду помереть можно, - Дара нашла в себе силы сказать это ворчливо, будто ничего только что не произошло.

  Геллан подошел к Жерели, аккуратно поправил мечом насыпь, убирая вмятину от Милиного тела.

  - Да, пора. А потом - в деревню. Миле - на урок Иранны, а нам... с ткачиками да коровами разбираться. Да? И осло заодно поищем. Хотя на кой он тебе нужен - не понятно. Но пусть будет так.

  К завтраку они безнадежно опоздали. Все заметили и боевой наряд Геллана, и грязно-зелёные пятна на одежде.

  - Вот... а ты ещё про молчунов-деревунов толковал, - прошипела Дара сквозь зубы. - Да через час даже камни будут знать, что тут происходит что-то не то.

  - Помолчи, Дара. Умойся, переоденься - и в едовую.

  В столовую Дара вошла с надутым лицом. Мягкое платье хорошо смотрелось на ней, но девчонка считала иначе.

  Завтракали молча, быстро. Даже Мила не размазывала еду по тарелке. После завтрака Геллан потянул Дару куда-то. Она молча плелась сзади, думая о чём-то своём, обрывочно-смутном. Геллан старательно пытался не слушать её мысли, но сегодня она стала ещё ближе, поэтому сдерживать себя было тяжело.

  Комната, куда Геллан привёл Дару, покрылась белым налётом. Дара сдула мейхоновую пыль и чихнула.

  - Ну, и сколько веков сюда не ступала нога человека?

  - Много. Это кладовая, где хранится одежда. Старая одежда, - уточнил он и начал выкладывать вещи с полок. - Ищи, что тебе подойдёт.

  С рубашками проблем не было. Почти любая впору. Со штанами дело оказалось куда печальнее.

  - Издеваешься, да? Ты же прекрасно знаешь, что ни одни на меня не налезут.

  Геллан улыбнулся. Когда-то он носил эту одежду в детстве. Конечно же, штаны будут... узковаты для девочки.

  - Женщины у нас не носят брюк. Тебе придётся подождать, пока сошьют по размеру. Или перешьют со взрослого.

  - А пока я вынуждена буду семенить в платьях, - язвительно сказала она и поплелась вглубь, на ходу осматривая всё, что попадалось на глаза. - А это что?

  Она упёрлась в огромные сундуки, стоявшие почти у стены.

  - Не знаю. - пожал он плечами. - Но можем посмотреть. Они... очень старые. Видимо, из тех самых веков, о которых ты толковала.

  Дара попыталась поднять крышку. Было забавно смотреть, как она пыхтит.

  - Хватит пялиться и лыбиться, - скомандовала она. - Помогай.

  Он подошел, нажал на почти невидимый завиток и открыл сундук.

  Кажется, девчонка хотела отчитать его за коварство, но забыла обо всём, как только взгляд упал на содержимое сундука.

  - Ух ты! Ей-богу - средневековье! - восклицала она, доставая какие-то струящиеся платья, все в мерцающих каменьях, расшитые жилеты, незнакомого кроя штаны...

  - Говоришь, не носят штаны? Хо-хо! - радовалась она, потрясая какими-то портками, словно боевым знаменем. - Зато, по ходу, когда-то ещё как носили!

  - Откуда ты знаешь, кто носил эту одежду - мужчины или женщины? - попытался возразить он, но она только посмотрела на него, как на тяжелобольного, с жалостью:

  - Ну, понятно. Что вы, мужики, можете понимать в одежде? А впрочем... на!

  Она зачем-то всунула ему в руки ворох тряпья, он хотел рассмеяться, но смех замер между грудью и горлом...

  

  Тёмная ночь. Мелкий дождь моросит - противный и липкий, оседает на лицах. Мужчина сидит на коне - блестящем чёрном жеребце. Лёгкая фигура несётся из тьмы, почти невидимая, скрытая туманом и дождём. Ладная фигура женщины. Вот она отбрасывает капюшон с лица, сияет улыбкой, проводит рукой в перчатке по гладким тёмным волосам, по-детски шмыгает носом.

  - Я это сделала, Нулай! Обними меня покрепче.