Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи

Раз моя подопечная терпимо относится к такому вторжению, не кашляет и не выталкивает трубку наружу — значит, она глубоко без сознания.

— Ага. Передайте, пожалуйста, сумку.

Я вынимаю чистую маску, соединяю ее с кислородным баллоном, пристегиваю ремешком к голове пациентки — так, чтобы маска дотянулась и до рта, и до носа, потом беру вторую упаковку, там назальная канюля (она понадобится мне, если я буду использовать дефибриллятор), изгибаю ее под носом у моей подопечной и вокруг ее ушей — маленький пластиковый щиток перекрывает женщине губы, и я могу посмотреть на него и быстро оценить, как она дышит.

— Можете поднять ее руку и подержать?

Я оборачиваю манжету тонометра вокруг руки моей подопечной и накачиваю ее, чтобы измерить давление. Цепляю датчик пульсоксиметра пациентке на палец, измеряю температуру в ухе и уровень сахара по капельке крови из пальца. Работаю дальше — и объясняю, что же я такое делаю, и нахожу, к моему удивлению, что когда облекаю мысли в слова, это не отвлекает и не задерживает меня, а помогает упорядочить мои действия. Да еще и помощницы мои, судя по виду, успокаиваются. И, более того, выглядят воодушевленными.

— Так как же вы думаете, что с ней такое нехорошее?

— Что ж…

Мне не очень хочется говорить что-то конкретное.

— Довольно много всего могло случиться.

— Мы подумали: а что, если передозировка героина.

— Ох… и правда…

Я не ставил на кон помногу — и меня обошли, перехватили идею.

— Просто… мы на прошлой неделе обе смотрели ту программу, «Скорую». По телевизору. Вы за ней следите?

— Нет…

— Очень хороший был выпуск.

— Может быть, я тогда работал…

— Вам нужно ее посмотреть.

— Да, может быть, и посмотрю.

— Очень познавательно было.

— Неужели?

— Уверена, она есть на iPlayer.

Я вынимаю и вскрываю упаковку с лекарством. И ищу иглу.

— С какими же людьми они иногда дело имеют!

— Вы не огорчились?

— Еще как.

Две собеседницы собираются подружиться навеки.

— Так или иначе, был человек — ну, там, немного на нее похожий.

Я достаю из упаковки ампулу.

— И он схватил передоз.

— Героин.

— Ужасно.

— Как вы думаете, здесь то же самое?

Я слежу глазами за пациенткой.

— Я бы сказал, весьма вероятно.

— Да неужели?

— Вау…

Предположение подтвердилось; сказать, что дамы получили удовольствие, значит сильно все преуменьшить. Хотя между собеседницами лежит без сознания женщина, они смотрят друг на дружку с явной радостью. Но здесь еще не конец. Они же одним чутьем поставили верный диагноз! Потому у моих помощниц словно выросли крылья — и теперь они переносятся к лечебной части сценария.

— А потому…

— Да?

— …значит, вы собираетесь дать ей наркан?

Я уже примериваюсь к тому, чтобы отломить верхушку ампулы. С нарканом, ну да.

— Извините?

— Вы ведь сейчас дадите ей наркан? Он же так называется, нет?

— Наркан?

— Я уверена, по телевизору его так и называли.

— Точно! Они дали тому дядьке наркан, и он очнулся.

— Дали?

— Вкололи.

— Ну, он очнулся, обругал их всех и ушел.

— Так вы собираетесь дать ей наркан?

Неужели до этого правда дошло? Я уже привык к тому, что человеколюбивые доброхоты машут мне руками, как мельницы — крыльями, с обочины трассы. Внезапные эксперты на месте дорожных аварий тоже мне примелькались. И я научился терпеливо улыбаться, когда члены семьи критикуют мои методы. Да что там, я наловчился даже объяснять: мол, вовсе не пытаюсь пациента отравить — просто предлагаю кое-какое болеутоляющее.

Но ни разу раньше мне не советовали из толпы, какие лекарства давать.

А все твердят: мол, телепередачи не познавательные…

Я сделал инъекцию, и теперь быстро прикидываю, в чем еще может быть дело с моей пациенткой, и не только, чтобы дать понять: вы, мол, аж пару документальных фильмов посмотрели, в нужном месте в правильное время оказались, но и я тут не шутки шучу. Любой гордый продажник не прочь придержать что-нибудь для себя, но здесь, однако, вполне может оказаться, что все обернется иначе и запас мне не понадобится. Хотя многое указывает на то, что любители тут с первого раза срывают джек-пот: у пациентки сузившиеся зрачки, а в кармане у нее я обнаруживаю нечто, по виду — трубочку для крэка; вдобавок, когда я мысленно изучаю ее руки и думаю, не придется ли ставить катетер внутривенно, мне становится ясно, что под кожей через эти вены некогда прошло много всего разного.

Появляется бригада скорой, и я бегло объясняю им, что случилось. Мы берем новобранцев — они включаются в то, чтобы поднять пациентку на каталку, и в этот момент достославный наркан (он же налоксон) внезапно творит чудо: пациентка выкашливает трубку, распахивает глаза, дико оглядывается и мгновенно, за один удар сердца, тянется к карману, выхватывает сандвич и начинает жадно набивать им рот. Мы пытаемся его забрать, но она внезапно обретает силу — отталкивает нас и торопливо, большими кусками продолжает поедать завтрак. Пока мы везем ее к скорой, она постепенно соскальзывает обратно в прежнее оцепенение, и к тому времени, когда попадает в машину, снова никак не реагирует, но в этот раз у нее полон рот плотно смятого хлеба.