Вы меня слышите? Встречи с жизнью и смертью фельдшера скорой помощи

Здесь парадокс: когда случается нечто связанное с нарушением закона, нас это несколько утешает — ведь такая связь объясняет все и отодвигает опасность чуть дальше от наших парадных дверей. Мы можем сказать себе: мол, нам ничего не грозит — ведь мы-то не вовлечены в мир, где такие безобразия случаются, и не намерены вовлекаться, если правда сможем.

Через то же самое во многих смыслах проходят сотрудники аварийных служб. Если встречаться лицом к лицу с последствиями обыденной кровожадности и повседневного насилия, простой способ как-то обходиться со всеми этими кровопролитиями — словно бы класть их в коробочку с простой, недвусмысленной подписью. Многое из происходящего неприятно, потому что до него рукой подать: оно случается на улицах — а совсем рядом наш уютный дом или работа, и наши дети ловят школьный автобус, и наши родители ходят в аптеку или в магазинчик на углу. Нам нужно объяснение, за которое мы бы смогли уцепиться, иначе мы никогда не выйдем из дома.

Потому если мы слышим, как сообщают, что у нападавшего, судя по всему, преступные связи или что в округе жертву знали хорошо, но все больше с плохой стороны, то вцепляемся в такую новость обеими руками: она помогает нам почувствовать себя немного безопаснее и позволяет жить дальше.

Разумеется, совсем уж в конечном счете, придется задуматься об итогах такой намеренной отрешенности. И еще — о том, хорошо ли это для нашего восприятия мира, нашего взаимодействия с другими людьми, нашего понимания зла и добра и в конечном итоге для нашего душевного здоровья.

Возбужденная зевака оказывается экспертом по героиновым передозировкам

Когда приходится вызывать скорую, есть в этом действии нечто такое, что, кажется, у изрядной части обитателей Британии высвобождает внутреннего щеночка. Это в равной мере развлекает, раздражает, странным образом утешает. Одурманенные, как наркотиком, священным трепетом (ведь довелось поучаствовать в экстренной ситуации!) личности, определенно мыслящие трезво, просто-таки норовят возбужденно прыгать вокруг, словно бы неостановимо тявкать и так доносить до участников свои бесценные предложения и в мельчайших подробностях описывать собственную вовлеченность, — словно ожидают, что им пузико почешут или дадут лакомство из костного мозга.

Когда меня вызывают к женщине в обмороке — немногим позднее полудня, — мне практически не грозит опасность не найти нужное место, потому что пациентка лишилась сознания около здания станции местной железной дороги, весьма оживленной.

Тем не менее пока я заворачиваю, чтобы подъехать, я немедленно ловлю взглядом женщину средних лет — она так и скачет по выделенной автобусной полосе на оживленной проезжей части и описывает огромные круги обеими руками. Даже когда становится ясно, что я ее увидел, вся эта пантомима отнюдь не утихает. Более того, дама, как если бы она стояла на взлетной полосе в Хитроу, принимается размашисто рубить двумя руками воздух, словно дает мне понять, куда приземляться, то есть парковаться.

Следует признать: временами я был бы благодарен за то, что мне четко указали путь. Искать квартиры без номеров в густонаселенном районе-новостройке часа в три утра — одно из тяжких испытаний для того, кто работает в одиночку и едет на машине. Но когда кто-нибудь настолько безоглядно вживается в роль доброго самаритянина, что в час пик начинает прыгать, как Тигра из «Винни-Пуха», да еще прямо в плотный поток машин, это наводит на мысли, что здесь придется заниматься не только пациентом.

Добро пожаловать на многолюдный школьный двор! Представьте, что мама машет вам с его дальнего конца и окликает вас по имени — а когда вы не отвечаете, продолжает даже громче и пронзительнее. Любой уважающий себя подросток поведет себя ей наперекор.

И насколько естественно для подростка бунтовать, настолько же сейчас я, признаюсь, делаю, как принято (даже, может быть, прописано в правилах): я проезжаю женщину, так пылко машущую мне руками, и паркую машину в десяти ярдах дальше по дороге.

И не успеваю я выключить двигатель, как она оказывается совсем рядом — и вот уже открывает дверь с моей стороны.

— Разве вы меня не видели? Я же вам махала.

— Ах да. Спасибо. Я хотел бы, чтобы здесь осталось немного места для скорой.

— Разве вы не на скорой?

— Для большой скорой.

— О, понимаю. Ладно. Та женщина прямо тут. Кажется, дышит, но в себя не приходит.

— Хорошо, только дайте мне все взять.

Я открываю багажник.

— Вау! Так много всего нести. Вы ведь прямо как передвижная больница, да? Я могу чем-нибудь помочь?

— Спасибо.