Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора

Нахлынули воспоминания, и подсознание сдалось в неравной борьбе. Внутри меня кричала от ужаса маленькая девочка.

— Не вернусь к нему. Мне все равно, что он скажет, — сказал Джо. Ослиное упрямство считалось добродетелью среди крепких ирландских йоменов.

— Согласно этой выписке, Джо, — сказал я, — твоя простата похожа на грейпфрут, хотя и без соблазнительного цитрусового аромата. Далее говорится, что тебе нужна операция, которая может значительно облегчить неприятные симптомы.

— И не подумаю возвращаться.

— Ладно, я не могу выкручивать тебе руки. Можешь продолжать дергаться, как сломанный Писающий мальчик, бегая каждую ночь в туалет чаще, чем Роналду забивает за сезон. Это твой выбор.

— Сначала ему придется извиниться, — надулся Джо.

— Тут есть два шанса, слабый и никакой. Слабый заключается в том, что есть частная больница в Гренаде, где по его направлению по дешевке лечат грыжу.

Я действительно хотел, чтобы Джо сделали операцию — отчасти для его собственного благополучия, а отчасти потому, что не желал, чтобы он мучил меня своими ночными недугами следующие несколько миллионов лет.

Настало время пойти ва-банк.

— Врачу все равно, появишься ты или нет, — сказал я. — Для него ты просто еще одно отверстие, одно из тысяч, которые он вынужден осматривать каждую неделю. Но для меня ты гораздо больше. — Тут я сделал паузу. — Ты мой пациент и… друг.

Джо, казалось, немного удивился. Наши отношения раньше были довольно враждебными — по обоюдному согласию.

— Ну, если ты так считаешь, я продолжу, — ответил он.

— Отлично, — и я демонстративно нажал кнопку, чтобы вызвать следующего пациента.

В дверях мой новый друг обернулся.

— Мы с ребятами сегодня идем на рыбалку, не хочешь с нами? — спросил он, осторожно прощупывая границы новоиспеченной дружбы.

— Практически без шансов, — сказал я.

Пытка: светлая сторона (1)

BMJ, 17 ноября 2010 г.

«Она предпочитала робкие прикосновения евнуха тяжелому напору римского императора», — сказал Гиббон в «Закате и падении Римской империи»: метафора государства, скатывающегося от варварской маскулинности к разнеженному упадку.

История ничему нас не учит: недавно МИ-6 признала, что считает пытки незаконными и отвратительными. Теперь я тоскую по золотым дням, когда процветали расизм и необразованность, когда обнародованная в 1252 году папская булла Ad extirpanda разрешила допрашивать еретиков с пристрастием, когда Джордж Буш одобрил пытку водой.

Но несмотря на спокойное отношение Папы Иннокентия и Буша, в либеральных СМИ пытки получают плохую оценку. Сам этот термин уничижителен, и я предпочитаю выражение «бесчеловечное и унижающее достоинство обращение», предложенное Европейским судом по правам человека.

Один из методов, используемых в тюрьме Гуантанамо, заключался в том, что заключенного помещали в ящик с насекомыми, предварительно убедив, что те не кусаются и не ядовиты. Держу пари, террористы тряслись от страха. «Пожалуйста, не бросай меня в терновый куст, Братец Лис», — причитали они. Есть ли более поучительный символ слабости Запада?

Если бы все зависело от Барака Хуссейна Обамы, то, когда террористы нападут, мы бы сидели в кругу, держась за руки, и пели «Кум бай йах». Янки есть чему поучиться у британской армии — эти парни кое-что знают о том, как добиться восторженных признаний.

Джо рассказывал, как во время Смуты, когда в тюрьму сажали только за то, что тебя назвали Шеймусом или Пэдди[114], его схватили, завязали глаза, подняли на вертолете, а затем вышвырнули. Только приземлившись, он понял, что вертолет оторвался от земли всего на пару метров. Он вывихнул левый мизинец и несколько часов хромал — «еще один мученик за Старую Ирландию»[115].

— Это была настоящая пытка, — говорил он, и взгляд его был затуманенным. — Возможно, мы и враждовали, но, черт возьми, мы уважали друг друга, и в нашей вражде было больше смысла, чем в любви.

Ученая степень была довольно распространенным явлением среди интернированных. Джо читал английскую литературу и никогда не упускал возможности козырнуть своей ученостью.

— Ты бы признался им в чем угодно, лишь бы увидеть их улыбки. Великие они люди, эти англичане. Но то были трудные времена, — добавил он. — Воспоминания преследуют меня по ночам, в мире больше горя, чем ты можешь себе представить.

— Однако я не выпишу тебе никакого снотворного, — сказал я.

Примечание: пытку теперь следует характеризовать как интенсивный допрос.

Пытка: темная сторона (2)

BMJ, 16 июня 2011 г.

Традиционная консультация — это динозавр. Чтобы достичь цели, она должна адаптироваться к постоянно меняющемуся миру. Но до сих пор мы были связаны по рукам и ногам, потому что отношения между врачом и пациентом неравны. Пациенты могут лгать нам в лицо, в то время как мы должны быть честными и справедливыми, словно врач — недочеловек. Что ж, я чертовски зол и больше не собираюсь это терпеть.