Выбор Хаоса

— Вот так ты должна выглядеть на королевском балу, — заявляет он, помещая на меня громоздкое украшение.

Мне идет, согласна, но никаких украшений на шею я не приемлю и братец это точно знает, поэтому говорю недовольно:

— Для своей избранницы сохрани!

И дергаю его за нос. Наконец-то появляется уместная возможность показать язык. А потом хватаю его за рога и трясу пустую голову.

Август ловит мои руки, тянет к себе:

— И еще одно маленькое дополнение, хочу посмотреть…

Отрез белой атласной полоски змеей обвивается на запястье, но принцу и этого мало. Он любовно вяжет из ленты бант, потом распускает и вяжет снова, не переставая транслировать всю совокупность восторженных звуков поочередно. Пока удовлетворенный результатом не заявляет:

— Идеально.

— На рога себе повяжи, охальник!

— Когда я стану королем, прикажу тебе носить только платья!

В куклы не наигрался? Так ведь это и моя любимая игра!

— Когда я стану королевой прикажу тебе носить под платьем корсет!

Страшнее пытки не придумать сходу. И игры занятнее: можно выдавать принца за себя, а сколько это возможностей открывает!

Братец шуток не понимает, извращенец. Использует свое преимущество, хватает, поднимает, перекидывает через плечо и прикладывается к мягкому месту, имитируя порку! Масса подъюбников гасит удары, хоть какая польза от женских тряпок. Заигрался!

Сползаю с Августа и бью пальцами по глазам.

Принц ловит звездочки, я даю острастку:

— Издам указ о наказании за жестокое обращение с принцессам!

— Запру в башне, — парирует он.

Звон колокольца прерывает веселье. Едва успеваю отодвинуться от принца, как главный распорядитель королевского двора отворяет дверь и удостоверившись, что августейшая задница на месте, объявляет:

— Ваше Высочество, Полномочный посол Империи Синай его Превосходительство Мириан ал Годе.

Пока посол одновременно кланяется и приветствует принца, я отхожу к окну. Эту демонстрацию неуважения, братик, все еще лучащийся довольством игнорирует, уделяя внимание послу и далее объявляемым по нисходящей советникам, секретарям. Только когда звучит: «Ваше Высочество, военный атташе его превосходительство Лириан ал Ланита!», он замирает, кажется стягивая к себе все пространство вокруг, потом щелкает языком, как плетью.

Я разворачиваюсь.

Эти слова: «военный» и «Лириан» рядом действуют двойственно. И от чего больше мое сердце сбивается в такте не объяснить, может от того, что все возможные чувства нахлынули разом?

Взоры драконов и демонов обращаются на меня.

Только принц сверлит глазами дракона, а Лир в свою очередь раздувает ноздри. Гневно, в своем дерзком голубом мундире с тремя серебряными звездочками на каждом плече. Если можно было убивать глазами: они оба трупы.

Заминка в протоколе оттягивает от меня внимание, ненадолго. Взгляды присутствующих ровно вслед за глазами военного атташе, прицелом падают на меня.

Все.

Все мои шуточки закончились.

Я ошибалась, точка не возврата случилась в этот момент. Линия, черта не возврата, граница. Которую он обозначил, а я перешагнула, на этот взгляд ответив.

«Ты!»- момент узнавания и торжества. И облегчения. Словно груз с плеч свалился. Или исчезли разом все троны этого мира.

Мое сердце несется уже на три такта вскачь. Потому что этот его: «ТЫ!» — удар под дых, по всем моим болевым точкам сразу.

«Я», — отвечаю покорно и что еще остается? Не отрицать же очевидное.

Горделивая, его воистину королевская улыбка победителя и еще одно, вопиющее нарушение протокола — три шага ко мне и кивок, невозможно не залюбоваться.

Далее мне как «Высочеству» следовало бы протянуть руку, и быть может, что-то сказать, незначительное. Но этот его небрежный поклон и чрезвычайно довольное лицо на мгновение отрезвляют. Я задерживаю рукопожатие, нехотя приподнимаю ладонь, словно в раздумьях.

«Не рада?» — подстегивает он.

Моя рука еще чуть вспархивает, но он не ждет окончания движения, резко сокращает дистанцию и одновременно, и вновь, нарушая церемониал, сжимает пальцы. И тоже переходит черту.

За той чертой не возврата исчезает все, даже мысли. Слипаются разом в целое, делясь и упоением воссоединения, и затаенной, выедающей душу тоской, два раздельных, но без этого единства осознавших свою ущербность сознания. И сшиваются нитями эйфории все те дыры, из которых истекала, изнуряя мучительная печаль. Все рассыпается, исчезает и складывается вновь.

«Я за тобой, демон».

«Я знаю, дракон».

«Пойдем?»

— Ники-Августа!.. Ники!!!

Брат, нет, не нарушает, просто вторгается бесцеремонно, грубо и громко, я смеюсь глубоко внутри, счастливо, мы смеемся и одновременно отпускаем руки.

Дракон кланяется. Уже чрезмерно вежливо и спиной, не отпуская, отходит, а потом с насмешливым: «Ваше Высочество», передает взбешенному принцу свои верительные грамоты.

Если влюбленность — всего лишь опьянение астральным светом, то я готова пригубить еще и еще, во славу великого Хаоса!

А потом Лириан вновь ловит меня взглядом, я пью уже сияние его черных звезд и мое внутреннее «Да!», как подхваченный ветром лепесток падает в его протянутую ладонь.

Драконы разворачиваются, уходят.