Выбор в пользу любви. Как обрести счастливые и гармоничные отношения

Протоптанные неврологические пути твоего мозга подобны шоссе или улицам большого города в час пик – несущаяся «бампер к бамперу» информация бомбардирует тебя ментальными и эмоциональными сообщениями. Они затрудняют возможность действовать, чувствовать или интерпретировать реальность вне старой информации. Ты смотришь глазами – или нейронными путями – своих проблем и программирования. Но многое из того, что ты ощущаешь, вообще НЕРЕАЛЬНО! Это то, что я называю ФАЛЬШИВКОЙ.

КАК ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ ТЮРЬМЫ

Твой разум может быть либо тюрьмой, либо дворцом. Во что ты его превратишь – решать тебе.

– Бернард Келвин Клайв —

Когда мне было чуть за двадцать, я жила в районе Залива и каждый день видела Алькатрас, когда ездила из своей крохотной квартирки в Милл-Вэлли в город. Теперь этот остров превращен в парк, но почти тридцать лет он был местом федеральной тюрьмы. Там содержались самые знаменитые грабители и убийцы в американской истории, в том числе гангстер Аль Капоне. Алькатрас, или «Скала», как его еще называли, имел репутацию заведения, из которого невозможно сбежать. И действительно, за 29 лет не было ни одного успешного побега, хотя многие заключенные совершали попытки, но в итоге тонули.

Каждый раз, когда я проезжала Алькатрас, меня охватывала дрожь при мысли о жестокой иронии его расположения в одном из самых прекрасных уголков мира. Я представляла себе заключенных, запертых в его стенах пожизненно и вынужденных взирать на всю эту красоту из тюрьмы. Они видели, как свободно парят птицы, но знали, что у них нет шанса спастись. Они видели поблескивающие воды, волшебный свет Северной Калифорнии, живописные яхты, но сознавали, что у них в жизни больше не будет ни единого мгновения радости. Они видели величественные мосты, по которым машины мчались в удивительные места, но помнили, что они никогда никуда не отправятся. Находиться в аду и смотреть из него на райские виды, вероятно, было чистой пыткой.

В некотором смысле такова наша жизнь, когда мы живем в своей эмоциональной тюрьме. Мы видим, что́ там, снаружи, но мы несвободны. Мы думаем: «Будь я свободен, я пересек бы этот мост, я мог бы плавать в этом океане любви, я мог бы быть сильным и летать, как та птица»

, – но мы не знаем, как это осуществить.

Если мы прикованы к реакциям из нашего прошлого или заперты внутри болезненных эмоций, от которых не можем убежать, то мы живем в эмоциональной тюрьме.

Эта метафора несет нам как хорошие, так и плохие вести. Хорошая весть заключается в том, что это не настоящие, а лишь неврологические тюрьмы. Плохая же весть – в отличие от Алькатраса эмоциональные тюрьмы не стационарны. Мы таскаем их с собой, куда бы нас ни занесло, как «эмоциональный дом на колесах». Мы приезжаем в нем на работу; мы паркуем его на подъездных дорожках наших отношений. Мы знаем, что он занимает много места, но нам трудно с ним расстаться.

Чтобы другие люди не замечали нашей эмоциональной тюрьмы и чтобы самим не признавать ее существование, мы становимся настоящими мастерами маскировки. Эти маски часто ошибочно принимают за то, что мы называем своей личностью. Например:

Тюрьму гнева мы можем замаскировать очень дружелюбной, легкой в общении личностью.

Тюрьму страха неудачи – гиперактивной, сверхпродуктивной личностью.

Мы маскируем тюрьму боязни близости очень холодной, независимой личностью.

Тюрьму страха оказаться брошенным скрывает личность, всегда готовая всем помогать и жертвовать собой.

Разумеется, не все аспекты нашей личности являются масками. Но работая над собой, мы сами удивимся, обнаружив, сколько маскарадных костюмов надеваем, чтобы никто не видел наших страхов, уязвимости, неуверенности, стыда, гнева или отчаяния.

Мы можем говорить:

«Такой уж я человек».

«Я не отстраненный – просто не люблю ни от кого зависеть».

«И вовсе я не вспыльчивый, просто очень страстный».

«Не думаю, что я стремлюсь всем угодить – просто у меня большое сердце, и мне нравится помогать людям».

Мы даже заставляем близких людей садиться в наши эмоциональные тюрьмы вместе с нами. Мы украшаем наши тюремные камеры так искусно, что они не напоминают тюрьму даже нам самим.