Выдающиеся ученые о познании

А ненавидят интеллигентов полуинтеллигенты… – самая страшная категория людей. Они воображают, что… обо всём могут судить, могут распоряжаться, вершить судьбами и пр. Они… не советуются, не слушают. Для них всё просто. Настоящий же интеллигент знает цену своим «знаниям». <…> Отсюда его уважение к другим, …деликатность …в решении судеб других и крепкая воля в отстаивании нравственных принципов. …В обществе в целом общая образованность падает, и место интеллигентности занимает полуинтеллигентность. …Отсутствие интереса к окружающим культурным ценностями и есть неинтеллигентность.

Лихачёв Д. Заметки и наблюдения: из записных книжек разных лет. – Л.: Сов. Писатель, 1989. – 608 с. С. 480–483, 487, 489.

Об этом слове… много спорят. Думаю, …нельзя сводить дело к… внешним признакам. …Например, …подлинная интеллигентность не в том, чтобы жадно схватить редкую книгу, а в том, чтобы воздержаться от её приобретения, если знаешь, что для другого она… нужнее. Для меня интеллигентность – это повышенная восприимчивость к культуре… деликатность… принципиальность. И ещё: интернационализм, …который заключается в отсутствии национальной спеси. <…> …Должен напомнить, что «интеллигенция» – русское слово! Корень – заимствованный, он есть почти во всех европейских языках, но в нынешнем своём значении… слово… родилось на нашей земле. И ещё качество подлинного интеллигента: его жизнь осмысленна. Над смыслом её он задумывается всю жизнь, не считая, что ответ найден раз и навсегда.

Лихачёв Д. С. Раздумья. – М.: Дет. Лит., 1991. – 318 с. С. 282–283.

Пока… в стране оставались мыслящие люди – люди, обладавшие своей индивидуальностью, умственная жизнь… не прекращалась – ни в тюрьмах и лагерях, ни на воле. Чуть-чуть захватив в своей молодости людей «серебряного века»… я почувствовал их силу, мужество и способность сопротивляться… процессам разложения в обществе. Русская интеллигенция никогда не была «гнилой». Подвергнувшись «гниению», только её часть начала участвовать в идеологических кампаниях, …и тем самым перестала быть интеллигенцией. Эта часть была мала, основная же уже была истреблена в войне 1914 – 1917 гг., в революцию, в первые же годы террора. <…> С каждым годом моей юности я ощущал надвигающийся гнилостный дух, убивавший удивительную животворную силу, исходившую от старшего поколения русской интеллигенции.

Лихачёв Д.С. Красный террор. / Избранное: Воспоминания. – СПб.: Logos, 1997. – С. 153–158. //http://likhachev.lfond.spb.ru/Articles/ter.htm

Сергей Викторович Мейен (1935–1987) о терпимости в науке: «УЧЁНЫЙ – ИЩЕТ»

Портрет доктора наук С.В. Мейена, 1980 г.

Художник С.А. Тутунов

«Персонаж Честертона, критик спиритизма* и критик противников спиритизма, профессор Опеншоу, так отвечал на вопросы о его собственном отношении…: “…Меня вечно спрашивают, что я хочу доказать; никто не понимает, что я учёный. Учёный ничего не хочет доказать. Он ищет”».

Мейен С.В. Врачу, исцелися сам… (Продолжаем разговор об эволюции) // Знание – сила, 1978. № 7. С. 34.

Может быть, больше всего учёный боится попасть на ложную дорогу, где он не найдёт ничего. Боится за себя и за всё направление, к которому принадлежит. Смелые путешественники всегда вызывали уважение. Но чем смелее проекты новых исследований, тем более сильное сопротивление они встречают. За какой-то неощутимой гранью, знаем мы все, начинается область, уже не принадлежащая науке… Того, кто отправляется на их поиск и обещает их освоение, уже не уважают за смелость, а презирают за фантазёрство и авантюризм.

<…> Опыт… убеждает, что не найти даже двух полностью единодушных во всём людей.

<…> Только вариантов классификаций эволюционных теорий существует не меньше двух десятков. Сколько же существует самих теорий?! Среди моих знакомых немало эволюционистов. Однако я не знаю двух человек, взгляды которых по эволюционным вопросам совпадают. Любопытно, что полярно противоположные эволюционные теории выдвигают исследователи, изучающие одну и ту же группу организмов. Например, и Л.С. Берг, и Д.В. Обручев были ихтиологами*, причём весьма авторитетными. Тем не менее, первый был автором антидарвинистского номогенеза*, а второй был правоверным дарвинистом. <…> Располагая одним и тем же материалом, они делают из него прямо противоположные эволюционные выводы.

* * *