Выше головы! (CИ)

Терпел я, если по-честному, ради И'сы — вспоминал его всякий раз, когда я сталкивался с очередной нестандартной точкой зрения. Ничего особенного, но иногда попадались весьма неожиданные вопросы или желания. И тогда в оранжевом корпусе рабочего как будто проглядывали знакомые черты. Для камиллов простой пятиминутный разговор напрямую значил очень много: «тестирование» можно было считать «терапией». Только так они могли в полной мере почувствовать эту самую индивидуальность и вообще себя, не просто одного из сотен миллионов, но отдельного, в чём-то единственного и неповторимого.

«Нужно придумать замену», — подумал я, закрывая глаза и заставляя себя заснуть. — «Всё же это ненормально — столько возиться…»

Беда в том, что никто не мог заменить живого человека. Самый совершенный логос будет логосом. Даже моей персоны некоторым было недостаточно! Я ведь считался не совсем человеком — тут Рейнер дал маху. Для кого-то оказалось в самый раз, что тестирование ведёт такой особенный андроид-посредник, но некоторые всерьёз обижались, что им не прислали «обычного человека». И даже заявляли официальный протест.

«Они имеют на это право. Они ведь не рабы и не безликие машины, как в прошлом. Они развитые, умные, сообразительные. Они помогают нам сделать планету живой, хотя для них самих в этом нет никакой пользы!»

Мысли теснились в голове, и задремать никак не получалось. Я вновь посмотрел на время. «03:32:27».

Часы были точь-в-точь, как у меня в комнате — я специально назначил цифры именно такого размера и шрифт подобрал. И долго возился с яркостью света, настраивая под свой вкус. Обычная стенная панель была ограничена в возможностях, но я умудрился обойтись без замены оборудования. Сделал я это всё после внезапных побудок, которые устраивала Леди Кетаки по милости банды Фьюра. И хотя часы не особо пригодились, всё равно с ними было как-то спокойнее: знаки, мерцающие нежно-жемчужным светом, дарили ощущение надёжности.

Значит, это всё сон, ведь в той комнате, которую купол выделил мне для ночёвки, были гостевые настройки. И часы висели над дверью, как положено. «Если только…»

Внезапная догадка окончательно лишила меня сна, и я сел на постели.

— Свет!

Медленно, давая глазам привыкнуть, зажглись потолочные лампы. Я осмотрелся — так и есть. Часы на полстены — прямо над постелью. Расписание у душевой кабины, выстроенное в столбик, как мне было удобно. Еле заметный запах свежей древесины — а я ведь думал о любимом освежителе перед тем, как заснуть, но не стал дёргать комнатного камилла, потому что всё равно утром уезжать!

— Это ты?

Т1-В3-Х-0127 — вот как его звали. Стандартное обозначение камилла, прикреплённого к одной точке. Впрочем, я не знал, что стало после того, как я переехал в Западный сектор, а потом вернулся в Восточный, а потом…

«Не мог же он просто взять — и передать запись своей личности во время сеанса связи! Они же этого страшно не любят!» — я вспомнил список запретных тем, с которыми Хойский советовал обращаться поаккуратнее.

Теоретически всё информационное тело можно было перемещать и даже копировать, но потенциальные изъяны такого «прооперированного» ИскИна не давали применять этот метод на практике. Сама возможность потерять что-нибудь важное или просто личное заставляло их до последнего отказываться от такого способа. При механическом повреждении блока — ладно. Если других вариантов нет — так и быть. Но просто так…

Комнатный камилл помедлил с ответом — целую минуту молчал! Можно было изобразить дурачка и сделать вид, что вопрос слишком неконкретизированный… Но я бы всё равно узнал. Видимо, поэтому он признался:

— Да, это я.

Ожидаемо, и всё равно — сюрприз, и я повалился обратно на постель.

— Ну, здравствуй… — я закрыл лицо ладонью.

— Доброй ночи.

Странное чувство — отчего-то мне было стыдно перед ним. Наверное, потому что я совсем не думал, как он без меня и что с ним станет. О людях беспокоился, даже об И'сы, а вот о том, чьими услугами я пользовался ежедневно, забыл…

— Свет выключить? — он неверно истолковал мой жест: решил, что мне режет глаза.

— Давай, чего уж!

В комнате вновь стало темно, лишь со стены отсвечивало время — еле-еле. Мягко, но различимо. Всё, как я любил…

— И давно ты здесь? — поинтересовался я.

Вновь накатило тяжёлое желание спать, но я не хотел отключаться, не выяснив подоплёки происходящего.

— Прошу уточнить параметр, выраженный словом «здесь».

Он всё-таки был слишком молод! «Сколько ему? Не больше семи!»

— Здесь — это на планете. На материке Цав. В этом куполе. Или это разные… параметры?