Вышивальщица

Как она будет – одна? Иван Антонович в сентябре уедет Москву, читать лекции в МИФИ: жить вдвоём на две пенсии несладко. Втроём, поправила себя Арина. В будущем году ей исполнится восемнадцать, опекунские выплаты прекратятся. В Твери придётся жить на стипендию, Вечесловы, конечно, этого не допустят и будут присылать деньги, отрывая от себя… Они и так с ней мучились пять лет, наступило время отдавать долги.

Из трёх колледжей Осташкова она выбрала ветеринарный. Это ведь тоже медицина, а животные тоже твари божии. Надо же кому-то их лечить? Мечту о медицинском вузе Арина принесла в жертву с чувством радости. Она останется со своими стариками, пока будет им нужна. Кто о них позаботится, кроме неё?

◊ ◊ ◊

Учиться в ветеринарном техникуме оказалось труднее, чем в школе: сдвоенные уроки-пары длились около двух часов, перерыва хватало только на то, чтобы перебежать из аудитории в аудиторию, а от названий учебных дисциплин брала оторопь. На первом курсе было восемнадцать предметов, это даже больше чем на втором. Из специальных – анатомия и физиология животных, гистология, биологическая физика, органическая и физколлоидная химия, гистохимия, ветеринарная генетика… Был даже латинский язык (рецепты в ветеринарии выписывали на латыни), от которого плакала вся Аринина группа, кроме самой Арины: латынь в православной гимназии входила в число обязательных дисциплин, ей осталось только вспомнить пройденное, что не составило большого труда.

Кроме специальных, изучали и общеобразовательные предметы: неорганическую химию, иностранный язык, отечественную историю, биологию, политологию, культурологию, правоведение… Учить приходилось до посинения, совмещать занятия с работой не получалось, а перед зимней сессией за учёбу взялись даже самые упоротые лентяи и клинические бездельники.

Новый год Арина впервые в жизни встречала не дома. Словно распахнулись двери в восхитительную жизнь, которой она прежде не знала, и в которой неожиданно стала своей. Праздничный стол в общежитии накрывали вскладчину. Арина принесла пироги, которые пекла вдвоём с бабушкой.

«Пироги-то с чем? Капустные будни студента?»

«Не угадали. Этот с белыми грибами и рисом, а этот с мясом. А тесто слоёное»

«Аринка!! Что бы мы без тебя делали? Жевали бы салатики, а шампанское яйцами всмятку закусывали»

«Шампанское яйцами не закусывают»

«А мы и не будем, мы будем пирогами!»

«Женька, Галка, Валя! Вас только за смертью посылать, втроём один салат полчаса крошите…»

«Мы не один, мы три сделали, несём уже!»

«Сообразили на троих девчонки…»

«Фужеры на стол! Наливаемо, выпиваемо и снова наливаемо… За нас, ребята! За первую сессию! За будущую практику! За процветание крупного рогатого и преподавательского состава!»

Арина хотела сказать, что шампанского ей нельзя, она же на таблетках. И осеклась. Если пить по глоточку за каждый тост, то ничего с ней не сделается от бокала шампанского. Арина мужественно глотнула. Шампанское оказалось похожим на газировку.

Под дружное звяканье вилок опустошались миски с салатами, исчезали с принесённого Ариной овального блюда слоёные пироги, нарезанные ломтями, сердито шипела минералка, с бульканьем лился в подставленные стаканы ананасовый сок. У Арины сияли глаза. О биполярке никто не знает и не узнает, ремиссия длится уже почти год, она такая же студентка, как все. Какое же это счастье – быть как все!

Свои первые студенческие каникулы она собиралась провести вдвоём с бабушкой. И тут неожиданно приехал из Москвы Иван Антонович («Как же неожиданно? У тебя каникулы, и у моих студентов тоже!») и отвёз их на дачу. Арина каждый день каталась с дедом на лыжах и радовалась, что не увидит Никиту, который поступил, наверное, в новороссийский Морской университет, о котором прожужжал ей все уши.

Арина счастливо вздохнула: в вечесловскую калитку он больше не позвонит.

Позвонили.

– Арина, пойди посмотри, кого там в гости принесло…

По расчищенной от снега дорожке Арина бежала вприпрыжку. Распахнула калитку – и улыбка исчезла с её лица. Перед ней стояла Елена Станиславовна, мать Никиты. Та самая, которая назвала Арининых родителей быдлом.

Арина стояла, загораживая проход, и не собиралась впускать её во двор. Елена Станиславовна поздоровалась первой.

– Здравствуй, Арина. Тебе письмо от Никиты… Четыре письма. И фотография. Он твоего адреса не знал, на наш писал, я подумала, вдруг ты приедешь, и привезла. Извини, но я их прочитала. Должна же я знать, о чём он тебе пишет.

Арина молча кивнула, взяла из её рук стопку распечатанных конвертов и порвала их на клочки.

– Можете быть спокойны, Елена Станиславовна. Отвечать я не буду и жизнь вашему сыну не испорчу.

Повернулась и ушла в дом, не забыв закрыть за собой калитку на магнитный замок. На вопрос Вечеслова, кто звонил, ответила, что никто, мальчишки балуются.

◊ ◊ ◊