Вышивальщица

Из общежития она уехала в тот же день.

◊ ◊ ◊

В «академический отпуск» Вера Илларионовна поверила (полковник сделал вид, что поверил), но сильно обеспокоилась судьбой внучки:

– Ваня, что она опять придумала, какая такая работа с общежитием? Кто там живёт, в общежитии этом? Обидят девочку, кому и жаловаться… Она ж не такая, она хорошая у нас.

Полковник уверил жену, что в рабочем общежитии живут только те, кто работает на предприятии. Но навестить внучку надо, и денег ей отвезти, и вообще…

– Тогда уж и лекарства отвези, я к Рите в клинику съезжу…

– Не нравится мне эта твоя Рита. И клиника не нравится. Деньги заплатил, рецепт получил, и до свидания. Ни тебе наблюдения, ни тебе лечения, всё на самотёк пущено. И вот что вышло. Учиться девчонка не может, и жить не может как все, сама мучается и нас с тобой мучает. На учёт её надо ставить, вот что я тебе скажу. И лечить не от случая к случаю, а постоянно. Врач чтобы постоянный был. Не надо было её в Москву отпускать. А ты всё – отпусти да отпусти, пусть едет, пусть учится… Отпустили! А помнишь, нам настоятельница монастыря советовала не брать её, другого ребёнка взять?

– А кто бы тогда её взял?– вскинулась Вера, гневно глядя на мужа. – Загнулась бы давно в специнтернате, а так – выросла, живёт, работает, нас с тобой любит. Не любила бы, домой бы вернулась.

Она ведь из-за нас не едет, нас от себя бережёт… И врёт, что всё у неё хорошо. А я чувствую, что плохо, всё плохо, Ваня! Поезжай, привези её, ради Христа!

Ивану Антоновичу не удалось обмануть жену, не удалось обмануть себя: на сердце лежала тревога, тяжёлая, как свинцовое одеяло, которым его накрывали на магнито-резонансной томографии.

Как он и предполагал, академический отпуск оказался ложью, в университете Арина больше не училась, из общежития ушла «вот буквально вчера, и вещи забрала». На вопрос, где она теперь живёт и где работает, полковник ответа не получил.

– Она не сказала. Потихоньку ушла, мы даже не видели, когда она вещи забрала. И звонки сбрасывает, не отвечает. А про работу мы не знали, думали, она к парню своему ездит каждый вечер… А ночевать в общежитие возвращалась, – торопясь, рассказывали студентки.

– К какому парню? Про какую работу? Она что, работала? Что ж вы за подруги, если не знаете ничего?

– Почему не знаем? Знаем. Ни к кому она не ездила, она стипуху не получала весь год, а работала в офисе на Комсомольской площади, после занятий, пять вечеров в неделю, уставала сильно, потому и сессию не сдала, – сказала Лида, и девчонки с удивлением на неё уставились.

– Ты знала?! И молчала?

– Она просила вам не говорить.

За день Вечеслов съел упаковку валидола, обошёл все офисы на Комсомольской площади, побывал в отделах кадров трёх железнодорожных вокзалов, выходивших на Комсомольскую площадь, в Центральном доме культуры железнодорожников, в музее таможенной службы и в универмаге «Московском». Поиски успеха не имели (Каланчёвская улица располагалась в стороне от Комсомольской площади, по другую сторону железной дороги). Домой полковник вернулся ни с чем, привёз обратно рецепт и деньги и, не в силах сдерживаться, рассказал обо всём жене.

Неизвестно, что было бы с Верой, если бы Арина не позвонила в Осташков тем же вечером:

– Ба, привет, это я.

Услышав внучкин беззаботно-весёлый голос, Вера громко закричала в телефон:

– Аринка, беда ты бедовская! Чуть до инфаркта не довела… Что ж ты вытворяешь-то?! Где хоть ты есть-то? Дед к тебе ездил, не нашёл, обратно приехал. Разве ж так можно? Он с тобой поговорить хочет.

Полковник отобрал у неё трубку и долго и смачно ругал внучку, требуя немедленно ехать домой и не «шлёндрать по общежитиям».

– Я не шлёндраю, я комнату сняла в пригороде, – успокоила его Арина. – Хозяйка хорошая, мы тут вдвоём с ней… Работаю в офисе, работа несложная, справляюсь. Со мной всё нормально.

– Нормально?! А документы зачем забрала? Учиться-то теперь как?

– Дед, угомонись. Я отдохну немножко и восстановлюсь. Пропущу год, ничего страшного. А рецепт мне в диспансере бесплатно выписали, и таблетки помогают. То есть, сначала не помогали, а потом стали помогать. Я теперь спать могу. И есть могу, с работы приезжаю и мету как пылесос всё, что тётя Нина сготовила. Она вкусно готовит. Дед, ты не переживай за меня, и бабушке скажи, чтобы не переживала. Я ещё позвоню… Да, я вам деньги перевела, на почту. Ну, те, что вы мне посылали. Я же пенсию получала и стипендию, и работу нашла, на полставки. Мне хватало, даже на театры оставалось, я ходила каждый месяц, все московские премьеры пересмотрела. Всё, пока!

◊ ◊ ◊

– Ну, как она? Где она? Адрес хоть сказала?

– Скажет она… Ни словечком не обмолвилась. И домой, сказала, не приедет. Сказала, чтобы мы не переживали.

– Вот окаянная…