Высокие отношения

— Главный тут я, — тихонько прошептал Геольеро.

— Разумеется, — наклонился к нему Руэ. — Но мы внутри, а не снаружи. Опять же, фениксы ведь стоят немного терпения?

Тюремщик понимающе покивал.

Старого пропустили. Он вышел из строя на пару шагов и остановился.

— Родриго Диас Де Бевара, по прозвищу Старый. А как зовут тебя, пришедший с предложением для героев?

Рыцарь снова улыбнулся, отстранил воина, попытавшегося преградить ему путь, и пошел к Старому. Подойдя, протянул руку, сняв перчатку.

— Сиятельный рыцарь Скарлетти ди Руэ.

— И что же ты предлагаешь, сиятельный рыцарь?

— Службу, свободу и мерк за два месяца в одно рыло. Тебе — три.

Старый помолчал немного, прищурился, внимательно разглядывая рыцаря. Тот молчал, не торопя с ответом.

— И что будем делать, сиятельный рыцарь?

— А сам как думаешь, друг Родриго?

— Диас. Для друзей я Диас. А вы мой друг, я это сразу понял! И думаю я, друг мой Скарлетти, что мы будем убивать, жечь и грабить. Возможно, насиловать.

— И что такой проницательный человек делает в такой дыре? — изумился Руэ. — Вот слово в слово! Только не возможно, а определенно!

— Определенно, дожидался тебя, о, наниматель!

Организационные сложности времени много не отняли. Диас оказался прирожденным командиром. Впрочем, он и так отходил несколько лет старшим в компании… К тому же, за четыре года проведенных на каторге, он знал всех и каждого.

Нужное количество подходящих бойцов набралось быстро.

Отобранная сотня шумно радовалась переменам, внутренне все же несколько волнуясь — как-то слишком неожиданными были перемены. Оставшиеся возмущались выбором Старого, но не громко — никто не хотел получить ножом в печень. Да и судя по всему, сиятельный рыцарь Руэ еще не раз наведается в их гостеприимные, а теперь уже, и не такие тесные стены!

Кармина, которую оставили, кинулась сперва к Хосе, потом к Косому. Но первый сделал вид, что вообще с нею не знаком. Второй же, совсем недавно бывший столь нежным, посмотрел сквозь, а после дважды больно пнул в живот, произнеся:

— Ну и наглый же ты пидорас!

* * *

В «яблочной» кладовой оказалось не так плохо, как Лукас успел себе напридумывать. Ни луж по углам, ни воды, стекающей по склизким кирпичам, даже крыс, ворующих последние соломинки из жалкой подстилки — и тех не было! Да и подстилка у стены оказалась весьма солидной! Ладони в три! Притом, его, мужские ладони. Если считать в Марселинских, тонких и изящных, то могло и все четыре выйти.

Но в ее ладонях мерить не выходило — девушка пребывала в добротной отключке. Похоже, что сотрясение мозгов. Бывает такое в драках, когда прилетает в голову табурет или лавка… Или самого головой втыкают в стену.

Оставив ее в покое, только перевернув лицом вниз, чтобы не захлебнулась, буде начнет тошнить, Лукас обследовал новое пристанище. Кладовая велика — шагов десять в ширину и пятнадцать с мелочью в длину. Сухо, относительно тепло — по сравнению с тем, что за спиной, разумеется! Свежий воздух сочится сквозь пару керамических труб в потолке и небольшого окошка под самым потолком. Допрыгнув, Лукас вцепился в толстые прутья. Что ж, не судьба! Не пролезть! Да и бежать в одиночку — совсем не дело. С другой стороны, настоятель показался добрым и вменяемым человеком…

Еще в кладовой стояло превеликое множество частых полок, застеленных мешковиной, и заваленных душистым сеном — Изморозь даже расчихался малость. И тут, по-прежнему, пахло яблоками. И даже несколько штук нашлось. Вялых, мягких, но чертовки вкусных!

Не успел Лукас доесть одну из находок и размять руки — следы на запястьях грозили остаться надолго — бесовски болючие ссадины, как за дверью послышались шаги, а затем загремел засов…

Изморозь тут же уселся на соломенный матрас, всем видом изобразил страдание.

Его актерские потуги остались без должного внимания публики. Про аплодисменты и речи не могло быть!

В кладовую ввалились три монаха. Уронили на Лукаса ворох пыльных одеял, прогрохотали по каменному полу четырехлапой жаровней. Рядом с ней свалили вязанку дров — настоящих, колотых! — не похабного хвороста. Поставили кувшин и пару глиняных чашек.

— Мне бы огниво! — попросил Изморозь, не поднимая взгляда. — И миску какую, побольше.

— Миска зачем? — спросил один из монахов, с глупым лицом.

«В кувшине плавать, блядь!» — хотел было рявкнуть Лукас, но вовремя себя одернул.

— Кто-то из ваших ее по голове ударил. Очнется, начнет блевать. Оно вам надо тут убирать?

— Тебе это не надо! — сурово ответил разговорчивый — вроде бы, что именно та скотина, что любит бить женщин.

— У меня тут нет ни ведра, ни воды, ни тряпки, чтобы вымыть пол. — Лукас поднялся на ноги, отбросив одеяла, чуть наклонился. Левая нога сама чуть выдвинулась вперед… Нож-то, отобрать не сумели — не нашли потайной карман, рукожопые уроды! Шансов у него нет. Но их нет и у этого выблядка!

— Принесу, — внезапно сгорбился монах. — Найду и принесу.