Высокие отношения

Когда стрелять невозможно, а враг уже залез на стену, помощник убегает в сторону, чтобы не мешать стрелку. Который с того момента больше не стрелок. А мечник, копейщик или чем он там любит орудовать. И этот мечник, копейщик и все прочее, хватается за оружие и бьет супостата по голове, пыряет в пузо, рубит от плеча до седалища, пинает по яйцам и выдавливает глаза. Помощник же, верещит от страха, обсыкается и обсирается, но бережет спину напарнику до последнего. Даже ценой своей жизни. В общем, все просто. Как и воинское искусство, разумеется, доступное, в общем, даже скудоумным. Но отчего-то, воевать — сложно…

* * *

Когда начали расходиться по местам, участки обороны не подбирали — кому какой достался. Разумеется, ди Бестиа дураком не был, и раскидал так, чтобы к своим поближе. Бьярн окликнул девушку:

— Рыжая! Как там тебя? Стой ты, дурилка жопастенькая!

Та медленно обернулась. Короткое копье, которым удобно не только колоть, но и рубить, уткнулось рыцарю в кирасу снизу-вверх. Чуть дрогнет рука, и острие скользнет по металлу, перескочит крохотный бортик и воткнется в горло, под подбородком. Ее кавалер, белобрысая глиста с арбалетом, тут же вскинул оружие к плечу.

— Тебе чего, бледный?

Старик наклонил голову, рассматривая направленные в его сторону наконечники.

— Хорошая стрела, парень! Такого говнюка как я, пробьет насквозь! И пришпилит к стене! И у тебя, девочка, вижу, было много свободного времени! Копье блестит как конская залупа! Недоработка, дружище!

Стрелок смутился, опустил оружие.

Девушка повторила вопрос:

— Ты чего-то хотел, недобиток?

Бьярн развел руками — ножны чиркнули по камню, оставив след.

— Я хотел попросить, чтобы ты встала справа от меня. Ну и сказала имя.

— Меня зовут Марселин, — произнесла рыжая. — Но…?

— Твоя чинкуэда расхерачила мне правое плечо, девочка, — улыбнулся рыцарь. — Бить теперь я могу лишь в ползамаха. Толком не зажило. Вдруг кого пропущу? И я не вижу никого, кто мог бы лучше тебя выручить старого больного ублюдка, уж прости!

— Хорошо, — мотнула рыжая смешной прической с рожками, — я стану здесь. Лукас, — обратилась она кавалеру, — ты справа от меня.

Кавалер смерил Бьярна испепеляющим взглядом, отошел в сторону.

— Ты хитрая старая сволочь, — услышал Бьярн за спиной. Рыцарь развернулся всем телом. Рядом с ним стоял Хото, рядом со стенолазом Рош с Бриггом. Стражники боязливо поглядывали в сторону врагов, переглядывались. Оба оставались в своих трофейных доспехах. Только Рош, наконец-то, сменил свою дурацкую шапочку на приличный шлем.

Хорошие запасы в монастыре! Правильные люди приносили доспехи в дар! Их бы продать с умом…

Даже Высота наконец-то выбросил свой драный хубон, в котором не во всякий свинарник ночевать-то пустят!

— Дурак ты, Высота, — добродушно произнес Бьярн. — С одной стороны — красивая женщина, с другой — верные друзья! Если мне выпало умирать сегодня, то иного и желать не стоит!

* * *

Рыцарь не подъебал. Как сказал, так и сделал. Пообещал с кичи вытащить — и вытащил! Посулил денежку — вручил без обману. До последнего полугрошика — гуляй, рванина! Пей, пока льется, ешь, пока жуется!

Косой и пил, пока пилось, и ел, пока елось. А что? На телеге везут, как благородного! Ноги бить не надо! Еще и парус выдали, чтоб дождь чотких пацанов не заливал, здоровье им не гробил! Красота! Еще бабу бы… Или хоть Кармину, чтоб его! Мальчик, девочка, какая, в жопу разница⁈ Глаза закрыл, и думай о ком хочешь!

Но с бабами рыцарь повременить попросил. Не, реально попросил! Так и сказал — у Косого память хорошая! Знаю, мол, вас, сам такой же! Но пока патлатых раком не поставим, никаких шалостей! А патлатых — хоть до смерти заебите, раз нужда плотская есть. Но Пантократором прошу — не вводите в искушенье вас самих в ту позу поставить! И глазами своими зырк-зырк! А глаза-то, как у тигуара бешеного. Пиздец монахам, хули тут! Не выпустит

Одно плохо — рыцарь свое слово держит, а парням не верит. Оружие дали, только как под стены приехали. А до того — в кандалах ехали, да под конвоем суровым — так и ждали те морды казенные, как бы в честного парня копье сунуть! Жизни лишить!

Вольных парней привезли под вечер. Пока туда, пока сюда. Пока палатку поставили, пока баландер пожрать раздобыл… На монастырь и глянуть не успели — ночь настала. А в темноте хуле смотреть? Нихуя ж не видно…

Монастырь Косой разглядел только утром. Когда туман ушел, и солнце неспешно взобралось на небо, посылая грешной земле чуть теплые лучи. Стены вздымались на добрые пару десятков локтей. Но стены плевые — кладка кривая, кирпичи торчат так-сяк, швы широкие и глубокие — и лестницы не надо. Беги себе вверх, и беги. Лишь бы на голову чего не уронили.

Одобрил, короче говоря, Косой стены. Сразу прикинул, как забираться будет, что если их компанию пошлют левее покоившейся башенки — как раз напротив же стоят, чего ходить далеко? — от фундамента, сразу налево. Потом по той плите приметной, а там и до верху немного.

А наверху — уж как пойдет!

Косой взвесил абордажный тесак, коснулся левой рукой мешка, заткнутого за пояс… Вроде все на месте? Вроде все!