Мимо росомаха шел. Увидел ворона, тоже захотел так весело кататься. Залез на гору. Ему Ворон говорит:
— Не советую, двоюродный братец! Скользко очень, море внизу. Разгонишься, к Кеглючину в гости улетишь. А он вас, из леса которые, не любят.
Росомаха Ворону когти молча показал. Зацеплюсь, не укачусь!
Сел, покатился! Аж свист стоит! С горы скатился, по берегу летит. Когтями зацепился, остановился. Не улетел в воду. Волна выдохнула, от берега откатилась, стала дальше ждать…
Второй раз росомаха покатился. Ай, хорошо разогнался! Летел, летел… Только в воду и плюхнулся. Плывет, орет. Ворон над ним закружил, крыльями захлопал.
— Вытащи меня, двоюродный брат, вытащи! Всю пушнину свою отдам!
— Зачем мне она, — отвечает Ворон, — у меня и своей полно! Темер-нюча не пришли еще, Нугру не построили, меняться не с кем.
— Не хочешь пушнину мою, сестру в жены отдам! У нее на спине три полоски! Только вытащи! А то у Кеглючина губы холодные!
Засмеялся Ворон, ухватил росомаху за шиворот, вытащил. Росомаха на берегу посидел, шерсть обсушил. И говорит Ворону:
— Какая сестра, братец? У меня и торбасов-то нет, и камлейка драная!
Понял Ворон, что обманули его. А что сделаешь? Ничего не сделаешь…
Разошлись двоюродные братья разными дорогами. Только Ворон вперед залетел, обернулся дохлым оленем, лег росомахе на тропу.
Росомаха оленя увидел, проглотил. Идет по тропе, и чувствует, что в брюхе олень колом встал. А это Ворон снова в птицу обернулся. И спрашивает:
— А что это такое в руке у меня, братец?
— Ох, печенка моя, ох, больно!
— А это что в руке у меня, братец?
— Селезенка моя, ох и больно же!
— А это что?
— А это сердце мое братец!
— Было твое, стало мое!
Оторвал Ворон сердце росомахе, сквозь ребра клювом продолбился, выбрался. О снег обтерся и улетел. Сестры у росомахи нет, а жена найдется. Ворону без разницы.
Глава 26
Хлопотная работа
«Вальрус» медленно шел по фьорду, мимо засыпанных снегом склонов. Кое-где зеленели упрямые ели, сумевшие выжить на отполированном ветром граните… Торчали каменные клыки, украшенные черно-серо-зеленым разноцветьем мха.
Навстречу хольку отчаянно, на излом весла, гребли местные лодки. Двое столкнулись, и теперь, на полузатонувших вельботах шла отчаянная драка — до поножовщины не дошло, но скулы сворачивали с оглушительным хрустом. Впрочем, участь проигравших — а все, кто не успел — проиграли, никому не была интересна. Потонут — сами виноваты.
Первые подскочившие к «Вальрусу», приняли буксировочные концы, получили глухо брякнувшийся о банку мешочек с медью, и взялись за работу. Хольк на буксире трех вельботов чинно прошел мимо места катастрофы. Драка, разумеется, к тому времени давно уже прекратилась. Несколько выживших сидели на перевернутой лодке, дрожа от холода — во фьорде льда еще не было, но в океане уже мелькали первые льдины.
Вскоре показались крыши города. К небу тянулся дым из многочисленных печей. Вдруг взметнулись стаи ворон, через миг до моряков докатился совершенно нечеловеческий вопль, оборвавшийся на взлете. Похоже, снова кого-то казнили.
За месяц отсутствия, ни город, ни жители совершенно не изменились. Лютое местечко!
Сангльера передернуло. Он хмуро посмотрел на шканцы, где мастер Кэбот любезничал с расфуфыренными чмырями. Чмыри приходились Сангльеру земляками — тоже из Бургдорна. На этом сходство, разумеется, кончалось. Мало общего у почти честного моряка с толстомордыми уродами, которые только и проперживают шелковые штаны в ландтаге! Считай, и нет.
Но не прыгать же за борт — поздно! Да и что поделать, если выпала «Вальрусу» и его команде такая работа — обеспечивать транспортную связность Любеча и Бургдорна на высоком уровне комфорта. Зубодробительно сказано! Но так и есть. После того, как Герцогства соединились на постельном уровне, высшие чины так и замелькали в обе стороны. Ходить на обычных хольках или северных галерах — не для них. Чести урон и вообще не положено — отдельных кают нет, лошадями и свиньями пахнет — провоняешься еще. А вот на «Вальрусе» — совсем другое дело! И каюты, и ковры, и даже теплая вода бывает не только у повара в котле! Все же строили, дабы императору вручить. С соответствующим уровнем изготовления и отделки. Потом герцога Бургдорноского случайно пристрелили на охоте — всего пять стрел, опеределенно несчастный случай! На престол взошла его слабоумная дочь. И все покатилось куда-то не туда. Так холько императору и не достался…
Чмыри, поохав и пожалившись на трудности дороги, начали разбредаться по каютам — порт уже рядом, пора готовиться к высадке, собирать носки с труселями.
Сангльер на Любеч тоже имел весьма обширные планы! Разумеется, отнюдь не в сфере государственной политики. Его выбор — финансовая сфера!