Высокие звезды

«Как давно я не смотрел на небо, — подумал юноша, — только затем, что оно небо, а не для того, чтобы узнать погоду. Как красиво то, к чему не может прикоснуться рука человека! Холодный блеск звёзд, чёрная глубина… Наверное, небо существует для того, чтобы люди не забывали о боге. Только он один мог создать такое совершенство, такую красоту. Быть может, и Марианна тоже сейчас смотрит в небеса, видит над собой далёкие звёзды, и наши взгляды встречаются где-то там, в вышине, на одной из звёзд. Где она сейчас? В Мексике? В Испании? О ком думает? Может даже и обо мне. Какими словами она вспоминает меня? Ощущает ли тот поцелуй на своих губах?»

Земля исходила теплом, тёплый ветер ласкал лицо юноши. Впервые за последние месяцы мир вновь показался Хуану Гонсало полным совершенства и гармонии — таким, каким он виделся ему ещё в детстве. Каждая вещь имела своё место, своё предназначение. Только он сам, Хуан Гонсало, находился не на своём месте.

Его руки должны ухаживать за землёй, сеять семена, собирать урожай. А он вгрызается в недра земли, уничтожая то, что растёт на ней.

«Но в этом тоже есть смысл, — утешал себя юноша. Построенная моими руками железная дорога принесёт жизнь в эти места. Нельзя что-то построить, ничего не разрушив».

Прозрачным звоном отозвался гонг, звавший к ужину.

Хуан Гонсало медленно поднялся, отряхнул со своей одежды пыль и двинулся к лагерю.

Рабочие жили в палатках из парусины. Лагерь отсюда, от ручья, смотрелся очень живописно. Каждая палатка светилась изнутри нежным желтоватым светом. Большой костёр горел возле самой насыпи, и на фоне окна люди, сидевшие возле него, казались плоскими силуэтами, вырезанными из картона.

Но чем ближе подходил Хуан Гонсало к костру, тем менее идиллической становилась картина. Постепенно до его слуха стали доноситься брань и грубый смех. Почти нерукотворные, божественно светившиеся изнутри мягким светом палатки теперь зияли дырами, выставляли на обозрение грубые заплатки.

Взяв свою порцию, Хуан Гонсало, не вступая ни с кем в разговор, отошёл к самой палатке и поел в одиночестве.

Юноша удивлялся сам себе. Если раньше его тянуло на разговоры с людьми, подобными тем, кто работал землекопами, то теперь он не знал, о чём с ними говорить. Он сильно изменился с тех пор, как вместе с Марианной ему довелось пережить многие трудности. Он ловил себя на том, что даже в мыслях избегает грубых выражений так, словно бы его могла слышать девушка.

Покончив с ужином, Хуан Гонсало забрался в палатку и, улёгшись на своём месте в углу дощатого настила, почти мгновенно уснул.

Уже много дней его не навещали сновидения. Лишь только юноша закрывал глаза, как тут же проваливался в чёрную бездну сна. И ему казалось, пробуждение наступает мгновенно.

Так случилось и на этот раз.

Он проснулся — чуть раньше гонга и ждал сигнала к подъёму с открытыми глазами. В этот день, вопреки обыкновению, мистер Макрой приехал с самого утра. Он тут же отыскал Хуана Гонсало и, скептично осмотрев его с ног до головы, сказал:

— Тебе не хотелось бы, парень, перейти на участок укладки рельсов?

— Сколько там платят, сэр?

— Четыре доллара в неделю.

— Почти вдвое больше, чем здесь? — воскликнул юноша.

— Так ты.согласен?

— Конечно.

— Тогда собирайся и садись в двуколку.

Хуан Гонсало принялся собирать свои вещи. Их оказалось не так уж много, и уже через четверть часа он сидел на обтянутом красной кожей сиденье двуколки рядом с мистером Макроем.

Тот правил конями сам, то и дело, пуская в ход кнут.

— А можно мне узнать, сэр, чем вызвано ваше предложение?

Подрядчик улыбнулся.

— А ты не догадываешься?

— Нет.

— Оказывается, ты на короткой ноге с главой концессии мистером Джонсоном.

— А-а, — и тут Хуан Гонсало всё понял. — Сэр, вы виделись с мистером Джонсоном?

— Да, он приезжал вчера вечером и поинтересовался, как идут у тебя дела, — мистер Макрой вновь посмотрел на Хуана Гонсало.

Тот не был похож на юношу, у которого могут быть влиятельные знакомства, и подрядчик засомневался:

— А может, у вас есть ещё один Хуан Гонсало Ортего?

— Нет, среди землекопов я один ношу такое имя, сэр.

— Но если ты думаешь, что там работа легче, то ошибаешься.

— Лишь бы за неё хорошо платили.

— Вот-вот, — поддержал Хуана Гонсало мистер Макрой. — Главное в жизни — это деньги. Если они у тебя есть — ты человек, если нет — ты никто.

— Я считаю немного иначе, сэр.

— Каков же твой жизненный принцип?

— Если у тебя есть земля — значит ты человек.

— Тоже разумно. Всякая земля стоит денег, и чем больше у тебя земли, тем больше денег.

— Абсолютно справедливо, сэр.

— Я неплохо знаю испанский и, судя по акценту, ты не так давно приехал из Европы.

— Да, сэр.

— И что же заставило тебя покинуть родные края? Наверное, был младшим сыном в семье?

— Дело не в этом, сэр, в Испании моя семья лишилась земли.

— Тут, парень, если будешь к этому стремиться, ты получишь всё. Нет такой мечты, которая не сбылась бы в здешних краях. Я знал людей, которые за полгода сколачивали состояния, спускали их и вновь богатели.