Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Во второй части раздела рассматриваются вопросы, связанные с научной деятельностью: система научных командировок за границу; появление новых научных направлений; практическая деятельность академий по разработке источников, богословской экспертизе; участие в церковном просвещении; контакты со светской наукой.

Увеличение количества общеобязательных предметов в курсе духовных академий и отмена богословской специализации привели к замедлению двух процессов, начавшихся в академиях к 1880-м гг.: подготовка специалистов, то есть построение специального образования каждого студента, и выработка особых форм занятий, составляющих это образование – специальных курсов, специально-практических занятий. Реформа 1884 г. объявила ошибочным выделение какой-либо группы наук внутри основного богословского курса. Понятие «профессор-специалист» приветствовалось по-прежнему, но при условии, что он на учебной скамье получит всестороннее богословское образование, а узкую специализацию приобретет по окончании академии. Был поставлен под сомнение и вариант «специального» чтения лекций, который стал формироваться в условиях Устава 1869 г.: чересчур быстрое введение в лекционные курсы научных результатов, полученных преподавателями-исследователями, преимущественное чтение отдельных разделов[837].

Меры предосторожности имели основания: смена преподавательского состава в эти годы была значительна, знания и опыт набирались в процессе преподавания, поспешные выводы и неверные оценки были неизбежны, и необходимо было предохранить от них учебный процесс. Но изменения системы преподавания в духовных академиях, начатые реформой 1869 г., продолжились, лишь более медленно и осторожно. Надо было решить три проблемы:

1) совмещение полноценного изложения предмета и специального изучения отдельных его разделов в условиях ограниченного учебного времени[838];

2) совмещение преподавания «безопасно-школьного», предлагающего устоявшиеся учебные программы и традиционные, многократно проверенные задания, и научного, включающего новые, спорные, элементы и критические методы;

3) адекватная оценка преподавателями-специалистами последних достижений научного богословия, в том числе иноконфессионального, и знакомство студентов с этими достижениями.

Устав 1884 г. предлагал решать две первые задачи для лучших студентов – профессорских стипендиатов: четыре года общего обучения в академии заложат основу богословского образования, а стипендиатский год возведет на этой основе полноценное здание научно-богословской подготовки. Выпускники, прошедшие оба этапа, в дальнейшей своей преподавательской деятельности должны решать и третью задачу. Остальным выпускникам, удел которых – семинарское преподавание и приходское служение, – научная новизна не столь важна и нужна, но может служить к смущению и понижению уровня твердого и надежного богословского образования.

Но преподавательское творчество – и научное, и методическое, – пробужденное реформой 1869 г., не позволяло смириться с такой ситуацией, и преподаватели-специалисты желали приобщить всех студентов академий к научно-богословской деятельности. Результатом была борьба двух тенденций, так или иначе проявлявшихся в высшем богословском образовании 1880—1900-х гг.: официальное стремление к учебной основательности и определенной фиксации учебных программ и авторское творчество, направленное на научное углубление лекционных курсов.

Авторы учебных курсов имели основание для этого творчества. Специализация преподавателей и настойчивое поощрение к научной деятельности дали свои результаты. К моменту введения Устава 1884 г. большая часть преподавателей небезуспешно занимались научными изысканиями[839]. Значительно расширились источниковедческие и историографические познания членов корпораций, причем повысилось их «качество»: с источниками многие богословы-ученые знакомились лично в своих заграничных путешествиях, с научной литературой по предмету работали в лучших библиотеках. Особенно заметное влияние это оказало на такие науки, как библейская археология, история Древней Церкви, Византийской Церкви и западных исповеданий, патрология, византология, славистика, церковная археология и литургика. Исследования, проводимые в русских архивах, библиотеках, музеях, монастырях, значительно расширили круг источников по истории Русской Церкви, истории раскола, миссионерским предметам, углубили их научную интерпретацию. В этот период был заложен источниковедческий фундамент многих отраслей богословской науки. Все это не могло не отразиться на основательности и уверенности членов корпораций духовных академий как ученых-специалистов.

Мышцын Василий Никанорович, профессор МДА