Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.

Если реформа 1869 г. дала начало системе заграничных научных командировок преподавателей духовных академий, то реформа 1884 г. придала этой новой традиции определенную устойчивость. В конце XIX – начале XX в. целая плеяда молодых профессоров, доцентов, и.д. доцентов и профессорских стипендиатов побывала в заграничных университетах, преимущественно немецких. Перед командированным ставилось обычно две основных задачи:

1) знакомство с памятниками истории и литературы, составление современных библиографических обзоров по своей области науки;

2) знакомство с методами преподавания соответствующих наук на теологических факультетах. И то, и другое должно было способствовать приготовлению конкретных ученых и опытных преподавателей и повышению научного и учебно-методического уровня академий в целом[921]. Система в целом оправдала надежды и ожидания. Плодотворность этих поездок и богатство источников, обнаруженных новым поколением русских богословов в монастырских библиотеках Востока, превзошли все ожидания. Введение в научный оборот этих источников не просто расширило перспективы научно-богословских и церковно-исторических исследований, но позволило совершенно по-новому взглянуть на те или иные события и эпохи церковной истории, на историю православного богословия, церковного Устава, богослужения, христианского искусства. Был дан новый стимул развитию таких областей богословской науки, как церковная археология и литургика: трудами И.Д. Мансветова, Н.Ф. Красносельцева, А.А. Дмитриевского, Н.В. Покровского изучение исторического развития литургики, органического преемства богослужебных форм, традиций христианского искусства стало одним из самых перспективных научных направлений в русском богословии[922]. Неоднократные путешествия за границу – в Грецию, славянские земли, в Европу – профессора СПбДА И.С. Пальмова и его исследования внесли вклад в отечественное славяноведение и положили начало систематическому изучению славистики в духовных академиях. Систематическое, планомерное исследование архивов и библиотек православного Востока, а также рукописей, находящихся в хранилищах Европы, стало одной из форм научной работы профессоров духовных академий[923]

.

Дмитриевский Алексей Афанасьевич, профессор КДА

Кроме изучения источников, письменных и вещественных, командировки дали возможность слушать лекции лучших западных богословов, принимать участие в научных семинарах, знакомиться с нетрадиционными для русских духовных школ формами и методами образования. Участие, хотя и временное, преподавателей духовных академий в нетрадиционных формах учебно-богословского процесса вызвало творческую активность и желание внедрить их в отечественное богословское образование. Занятия с лучшими знатоками-лингвистами (индоевропеистами, семитологами) позволили повысить подготовку экзегетов, церковных историков, славистов. КазДА эти меры дали возможность не только восстановить миссионерские науки на уровне 1860-х гг., но и поставить их на принципиально новый уровень, по крайней мере, с точки зрения филологии и переводческой деятельности[924]. Перспективы заграничных командировок повысили требования к владению европейскими языками на разговорном уровне, и академии старались найти для преподавания носителей языка, причем со специальным образованием[925]

. Кроме поездок, совершаемых на средства Святейшего Синода, появились и иные пути: на средства научных обществ или на собственные средства[926]. С 1902 г. появилась еще одна форма заграничных командировок профессорских стипендиатов и молодых преподавателей духовных академий – в Русский Археологический институт в Константинополе[927].

Заграничные командировки давали много как самому командированному, так и богословскому образованию и науке в целом. Но этот процесс обострил и неудовлетворенность состоянием богословской науки в самих академиях и действующим Уставом.