Выстрел мимо цели

Богдана так и подмывает присоединиться к разговору. К разговору о любви, разумеется. Может, рискнуть задать вопрос? Как-нибудь так, чтобы никто не догадался. Но не прозвучит ли это глупо? Здоровенный польский мачо и вдруг спрашивает о любви. Наконец он решается вступить в разговор. Правда, не понимает, в какой именно, пока вопрос не вылетает у него изо рта.

– Сколько они платят за Санчеса, Рон?

«О, Богдан!»

– Тридцать миллионов, – отвечает Рон. – По частям, но тем не менее.

Богдан кивает. В конце концов, его дело вести машину и носить Виктора до места и обратно.

Пока Рон рассказывает анекдот о попугае, который когда-то жил в борделе, Богдан продолжает размышлять об этом всём. В этот раз Виктор взял с собой кое-какие вещи, прежде чем его запихнули в сумку. Теперь у него имеются подушка, последний номер «Экономиста» и маленький фонарик.

Виктор объяснил основы отмывания денег, рассказал о сложной сети анонимных подставных компаний и офшорных счетах, которые превращают грязные деньги в чистые по цепочке, которую почти невозможно отследить.

Почти невозможно.

Богдан пропустил кульминацию анекдота о попугае, а Рон уже перешел к анекдоту о монахине в поезде.

Истинный секрет состоит в том, чтобы копнуть назад во времени, проследить потоки денег туда и обратно и найти первородный грех. Первые транзакции, как правило, наиболее уязвимы. Виктор сказал, что это примерно как поднимать ковер. Нужно всего лишь подцепить ногтем крошечный фрагмент в углу, и тогда весь ковер можно поднять зараз. Именно так произошло и с «Трайдентом»: ранняя транзакция стала ошибкой. Но это ни к чему не привело. Так что, возможно, придется разматывать еще дальше.

Они добираются до места назначения около двух часов дня. Это поместье елизаветинской эпохи[87], расположенное высоко на вершине Кентского утеса, за которым простирается Ла-Манш. Они останавливаются в роще, не доехав примерно милю, и запихивают Виктора обратно в сумку. Как они объяснят Джеку Мейсону наличие украинца в сумке – это уже не забота Богдана. Он просто донесет сумку.

Богдан ведет «дайхатсу» по длинной подъездной аллее и паркуется как можно ближе к каменным ступеням входа. Сумка чихает, и Богдан говорит: «Будьте здоровы».

Если Джек Мейсон и удивляется, увидев, как здоровенный поляк расстегивает молнию на сумке, чтобы выпустить оттуда тщедушного украинца, то хорошо это скрывает.

– Вернусь за вами вечером, – говорит Богдан Рону и Виктору.

– Спасибо, старина, – отвечает Рон. – Но я не поеду сегодня в Куперсчейз. Остановлюсь у Полин. Правда, она живет в Файрхэвене, если ты не против.

– Вообще не проблема, – говорит Богдан.

– Хороший ты парень, – замечает Рон. – Ее квартира в «Можжевеловом дворе». Это жилой комплекс недалеко от Ротерфилд-роуд.

Глава 49

Джойс совмещает приятное с полезным. Много лет назад по телевизору показывали рекламу – кажется, сладостей, – и в ней звучала такая песня: «Два моих любимых вкуса в одной упаковке». И вот теперь она планирует посмотреть съемку телешоу и, как хочется надеяться, опросить подозреваемую в убийстве.

В прошлый раз, когда они с Элизабет ехали в поезде, в сумочке Элизабет лежал пистолет. Может, он есть у нее и теперь? Она выглядит какой-то рассеянной.

– Ты какая-то рассеянная, – говорит Джойс, пока Элизабет оглядывает вагон.

– Я какая-то… какая? – переспрашивает Элизабет.

– Рассеянная, – повторяет Джойс.

– Чепуха, – возражает Элизабет.

– Прости, если ошибаюсь, – продолжает Джойс.

Они пересели на другой поезд у Лондонского моста, а затем еще раз в Блэкфрайерсе[88]. Станция Блэкфрайерс расположена на мосту, что вызвало у Джойс восторг. Правда, там ничего не было, кроме Costa Coffee[89]. Хотя Джойс еще приметила книжный магазинчик, но к нему надо было спускаться на эскалаторе, и она решила не рисковать, чтобы не опоздать на следующий поезд. Наведается туда на обратном пути. В дороге они обсуждали открытие Ибрагима – о том, что записку, найденную в ящике стола Хизер Гарбатт, писал кто-то другой. Предположительно – убийца, но для чего убийце упоминать Конни Джонсон? Если только убийцей не была сама Конни Джонсон, хотя и в этом случае это выглядело бы как-то странно.

И вот они сидят в пригородном поезде до Элстри и Боремвуда[90], где Фиона Клеменс снимает свою шоу-викторину «Останови часы». Джойс уже в сотый раз пытается объяснить Элизабет правила.

– Честное слово, для образованной женщины ты иногда ведешь себя как тугодумка, Элизабет, – говорит она. – Каждому из четырех игроков дается сто секунд на часах в начале игры. Чем дольше они отвечают на вопросы, тем больше времени теряют, и как только секунды кончаются, они выбывают из игры.

– Нет, это я как раз поняла, – отвечает Элизабет. – Я про всю остальную ерунду.