Выживает сильнейший

Последовало рукопожатие. Коннор посмотрела на меня, затем перевела взгляд на фальшивые документы.

— Выпьете чего-нибудь? — предложил я.

Она отказалась.

— Кофе у тебя остался? — спросил Майло. — А где Робин?

— У себя.

Пока Майло изучал карточку социального страхования, я принес ему кружку.

— Только закончили обсуждение. Пирс присутствовать не смог, Макларен с Хуксом уехали по вызову, так что нас было всего трое: Альварадо, Петра и я.

Она повернула на пальце кольцо с камеей.

— Спасибо, что держите меня в курсе. Я еще раз связалась с родителями Понсико в Нью-Джерси, но, как и тогда, помощи от них не дождалась. А сказать им, что это, возможно, не самоубийство, я не могла, поскольку считала себя не вправе вмешиваться в ход вашего расследования. Покопалась также в прошлом Зины Ламберт и не нашла там ни пятнышка. Из лаборатории она ушла по собственному желанию, никто ее не увольнял, в личном деле ничего настораживающего. Книжный магазин зарегистрирован на нее, так что выходит, работает она как бы сама на себя.

Петра перевела взгляд на Майло.

— Единственной изюминкой нашей беседы явилось то, — сказал он, — что Альварадо раскопал в документации департамента лесопаркового хозяйства некоего Уилсона Тенни, работавшего в парке, откуда был похищен Рэймонд Ортис, и уволенного несколькими неделями позже по причине нарушений дисциплины — отказывался выполнять приказы, приходил на работу когда вздумается, любил валяться на скамейках с книгой или журналом, вместо того чтобы подметать дорожки. Администрация его предупреждала, но в конце концов он получил пинок под зад. Тенни попытался оспорить увольнение, начал угрожать судом и бросаться обвинениями в дискриминации наоборот — он, видите ли, белый, но потом махнул на все рукой.

Майло подал мне фотокопию водительских прав. На снимке Тенни было лет тридцать пять, рост и вес средние. Зеленые глаза, светло-каштановые, до плеч, волосы. Тяжелый взгляд, узкие, поджатые губы. Ничего примечательного.

— Неприятный тип. Терпеть не может этнические меньшинства, зато не прочь почитать в рабочее время. Еще один интеллектуал-самоучка?

— Мы проверили его — чист, как и Ламберт. Устроиться на работу после увольнения не пытался. Правда, с последнего известного адреса — Мар-Виста — куда-то перебрался. Догадаешься, на чем он ездит?

— На фургоне.

— «Шевроле» семьдесят девятого года, с просроченной регистрацией. Это может быть интересно.

— По идее, он вполне мог находиться на психиатрическом лечении, — заметил я. — Даже в стационаре.

— Альварадо уже начал проверку муниципальных больниц; в частные лечебницы пока решил не соваться. Что касается меня, то я было навестил мистера Буковски из «Менсы», у него свой склад запасных частей к автомобилям. К сожалению, на рабочем месте его не оказалось, а оставлять свою визитку мне не хотелось. Есть какие-либо предложения?

— Нет, — ответил Шарави. — Только информация.

Он кратко повторил то, что я уже слышал о Санджере и фонде Лумиса.

— Пятая авеню, — проговорил Майло. — И вероятное сотрудничество с автором этой дрянной книжонки… может, партнерство с Зиной Ламберт, опека «Спазма»… Как просто у нас бывший клерк становится владельцем магазина!

— Инвестиции под новую утопию, — предположил я.

— А если торговля книжками приносит доход, — вставил Даниэл, — то денежки возвращаются в фонд Лумиса. Неплохой способ отмывания.

— Ты продолжишь проверку поездок Санджера? — повернулся Майло к Шарави.

Тот кивнул.

— А что насчет издателя, мадам Крэйнпул?

— Она живет одна в квартире на Восточной семьдесят восьмой улице, работает допоздна в брокерской конторе и по возвращении домой крайне редко выходит на улицу, разве что в ближайшие магазины.

Даниэл достал из кармана три фотоснимка. Первый упал на стол изображением вниз, и Шарави показал нам второй: высокий дородный мужчина около сорока, с плечами, покатость которых не скрадывал даже отлично пошитый костюм. Темные волосы зачесаны назад, лицо чуть плоское, с крупными чертами, темные глаза прикрыты тяжелыми веками. Одет в строгий серый пиджак и белую рубашку с темно-синим галстуком. В руке плоский кожаный чемоданчик. Снимок был сделан в тот момент, когда мужчина с озабоченно-деловым видом шагал по многолюдной улице.

Третий запечатлел встревоженного вида даму с поджатыми губами, лет на десять старше мужчины, в просторном бежевом свитере и темно-зеленых брюках. Стянутые в пучок каштановые волосы, массивные золотые серьги, золотая оправа очков. Широкое, еще более плоское, чем у мужчины, лицо.

Мне пришла в голову мысль: не может ли она быть родственницей Санджера?

— Хороший вопрос, — отозвался Шарави. — Попробую уточнить.

Я всмотрелся в снимок Хеллы Крэйнпул. Камера застала ее в движении, но отличная оптика не позволила контурам расплыться: женщина выходила из магазина с двумя объемистыми белыми пакетами. В витрине за ее спиной виднелись яблоки и апельсины. На одном из пакетов надпись «д'Агостиньо».

— Он торопился на деловой обед, — пояснил Даниэл. — А ее мы отловили в субботу, в походе по овощным лавкам на Лексингтон-авеню.