Выживает сильнейший

— В Израиле, — ответил Шарави, — каждый является пророком, это то же самое. — Он коснулся рукой мешочка. — Ваша работа эффективна, детектив Стерджис; люди, подобные вам, умеют сосредоточиться на главном. И не думайте, что я хочу польстить вам — я просто констатирую факт. Пойду налью кофе. Вы уверены, что не хотите выпить?

— Абсолютно. Спасибо.

Шарави вышел, оставив нас одних.

Я принялся листать руководства по аппаратуре, Майло полез во второй мешочек — там оказались ремешки и коробочки из черной кожи.

— Реликвии, — сказал я. — Внутри библейские…

— Знаю, — перебил меня Майло. — В прошлом году было дело об ограблении синагоги, она расположена неподалеку. Поломали утварь, украли пожертвования, разорвали свитки Торы и прочее. Помню, я еще удивлялся, при чем здесь эти ремни. Какой-то тамошний старец объяснил мне, а потом бросился на пол и зарыдал. Сказал, что видел такие же погромы еще ребенком, в Европе.

— Шпану нашли?

— Нет. Среди наших есть один парень, Декер, религиозный еврей, так он тоже ими пользуется. Его видели молящимся в казарме учебного центра, он поднимался рано утром и затягивал себя ремнями. К религии его пристрастила жена, кажется. Ребята прозвали его Ребби. Пару лет назад я помог Декеру в каком-то деле, связанном с израильтянами. Может, стоит позвонить ему, спросить, не знаком ли он с Кармели или этим суперменом.

— Тоже убийство?

— Исчезновение члена семьи, обернувшееся убийством. Помощью, собственно говоря, это и не назовешь — так, покопался в бумагах. Декер вроде бы порядочный парень, но я не доверяю ему.

— Как так?

— Дослужился до лейтенанта.

Я рассмеялся.

Майло распахнул дверцу шкафа. Никакой одежды. На полке несколько небольших коробочек из плотного коричневого картона и три черных брезентовых чехла.

— Ствол от «узи». — Майло вытащил из чехла матово блеснувшую черную железку. — Остальные части тоже здесь.

В двух других чехлах находились винтовка с оптическим прицелом и двуствольный карабин, и то и другое в отличном состоянии. Десять картонок оказались с патронами.

— Полная боевая готовность, — прокомментировал Майло. — Он специально вышел, дал нам возможность убедиться, что здесь ничего нет, но это чушь. У него должно быть еще оружие и всякие хитроумные штучки, которые наверняка где-то спрятаны.

Вошел Шарави с кружкой кофе в руке.

— А где же ваша пушка? И прочие мелочи?

— Я ничего не прячу. Все на своих местах.

— А где места?

— А где бы вы держали свой пистолет? На кухне и в спальне. Идите и смотрите.

— Это мне понравилось. — Майло кивнул на шкаф. — Такое впечатление, что вы ждете атаки палестинских террористов. Не для охоты же вам весь арсенал?

— Нет. Я не охотник. — Шарави улыбнулся. — Рыбалка — другое дело.

— Чем еще можете похвастаться?

— Вы про гранаты, ракетные установки и бомбы?

— Я говорю серьезно.

— Вынужден вас разочаровать. Вы видели все. Кроме, пожалуй…

Он вытащил из кармана небольшой черный диск размером с монету и протянул его Майло.

— Вот что я прилепил к вашим столам и кушетке, доктор.

— Таких маленьких я еще не видел. Чисто сделано. Япония?

— Израиль. Те, что установлены в доме доктора Делавэра, передают на вот этот телефон. Другой аппарат — обычная линия, совмещен с факсом. Я записывал ваши разговоры, печатал их, уничтожал пленки, а распечатки показывал Кармели.

— Не забывая заметать свой след?

— С этим вышла промашка. — Шарави покачал головой. — Глупо было пользоваться фургоном дважды в один и тот же день. Стоило немного подождать.

— Вы давно здесь?

— В Лос-Анджелесе пятый день. Месяц пробыл в Нью-Йорке.

— Обеспечивали безопасность.

— Меня пригласили в связи с угрозами взорвать Международный торговый центр. Мы предполагали, что в наш адрес будут звучать упреки, поэтому все кончилось всего лишь слежкой за кое-какими личностями в Бруклине. Это были люди, которых я знал еще по западному берегу реки Иордан.

— Они успели нагадить?

— Пока нет. Я проинструктировал наш персонал в Нью-Йорке и собирался вылететь домой, как вдруг позвонил Зев.

— Вы были знакомы с ним в Израиле?

— Знаю его старшего брата. Он работает в полиции, заместитель начальника одного из подразделений. Вся семья Кармели пользуется у нас уважением.

— Он представил вас суперинтендантом, — сказал Майло. — Какому званию это может соответствовать у нас?

— Капитану, наверное, но вряд ли это полный эквивалент. В маленьком пруду обитают только пескари.

— Какая скромность.

— Нет. Набожность. Хотя корни одни и те же.

— Значит, Кармели звонит вам, и вы уже не можете вернуться домой. Сколько лет вашим детям?

— Дочери — восемнадцать, только поступила на военную службу. Сыновья еще совсем мальчишки. — На мгновение Шарави прикрыл глаза.

— Семейный человек.

— Со всеми вытекающими последствиями.

— Может, это дает вам возможность взглянуть на наши проблемы под новым углом, чего я сделать не могу.

— Потому что вы — гей? Вы не верите в это сами, как не верю и я. Полисмены точно такие же люди, как и все остальные: в самом низу барахтаются полные идиоты, несколько светлых голов наверху, а в промежутке толпа посредственностей.

— Вы — светлая голова?

— Не мне судить.