Выжившие хотят спать

Анна потянула Грэга, Ева – Ивана, и он не сопротивлялся. Один из стрелявших по Волку встретил их, прикрывая. Вскрикнул Волк, не то от ярости, не от боли. Похоже, его снова ранили.

Ева у двери обернулась к мужчинам из метро.

– А он? – она указала на Белобородого.

Тот, кто стоял ближе к нему, подхватил его сзади, поволок к метро. Белобородый не сопротивлялся, но и не пытался помочь. Второй держал под прицелом машину, за которой находился Волк. Его напарник, тащивший Белобородого, крикнул:

– Черт с ним!

Первой за приоткрытой дверью оказалась Анна, затем Грэг, Ева, Иван. Их встречала рыжая женщина с короткими волосами.

– Быстрее, – сказала она, помогая Еве сесть. – Меня зовут Полина.

Иван оглянулся. И увидел, как из-за машины выскочил Волк – побежал к соседней машине на тротуаре, стреляя на ходу. Мужчина с Белобородым повалился на землю. Его напарник упал, перекатившись и стреляя. И снова ранил Волка. Тот упал за машину, проклиная стрелка. Ранивший его, подскочил, помог напарнику занести Белобородого внутрь. Полина, выпустив руку Евы, бросилась на помощь, подхватила Белобородого. Мужчины закрыли громоздкую дверь из толстого листового металла.

Беглецы отгородились от улицы. Один из стрелков подался к окошку, замер. Его напарник устало опустился на пол.

– Ему все равно конец. Не выживет.

Помедлив, стрелок закрыл окошко, прислонившись к двери спиной, медленно съехал на пол. Его взгляд остановился на Иване.

– Добро пожаловать в Братство, – сказал он.

Ивану не понравилась эта фраза. Он глянул на Еву и с удивлением заметил, что жена улыбается. Улыбалась и Анна. Неужели они шли по знакам именно сюда, на одну из станций московского метро, в некое Братство? Само это слово «Братство» звучало пафосно, претенциозно, как-то приторно для того, что теперь случилось с миром.

Иван огляделся. Широкого холла или широкого прохода к эскалатору не было. Лишь узкий коридор между деревянными перегородками с дверными проемами и узкими – окна, что ли? – квадратными вырезами. Потолок, искусственный, не той высоты, что должна быть в метро. На потолке крепились лампочки, «галогенки» или иное экономичное приспособление – света достаточно, чтобы чем-то заниматься, видеть выражение лица собеседника. В одном из «окон» Иван заметил женское лицо, рассмотреть не успел – женщина отпрянула. Иван заметил, что стрелок, ранивший Волка, не упускает его из вида.

Белобородый поднялся, отряхнулся, протянул руки Еве.

– Дочь моя, теперь ты с нами. Как и вы, браться мои.

Стрелок глянул на Белобородого.

– Отец Глеб, – сказал он. – У вас ободраны руки. И ряса порвана. Идите к врачу. Полина!

Белобородый как будто не слышал стрелка. Он присел рядом с Евой, его улыбка сменилась удивлением. Полина в нерешительности стояла, глядя на стрелка и Белобородого.

– Что это у тебя? – спросил Глеб. – «Живот»?

Ева медлила с ответом. Она не хотела ажиотажа прямо сейчас, но скрыть беременность не могла. Она встретилась взглядом с Иваном, он не подал никакого знака. Он выглядел оглушенным, он не знал, как себя вести.

Отец Глеб рухнул перед Евой на колени.

– Господи! Я ждал Твоей благодати! Я видел эту женщину во сне, но я не думал, что она придет к нам сегодня! Я ждал ее через месяц, а то и позже. Боже милосердный! – он схватил Еву за руки, поцеловал, она мягко высвободила их, и он отодвинулся, не настаивая. – Ты смилостивился над нами! Ты прислал нам ее! Она родит нам ребенка! Первого после пришествия Тьмы! Это знак Твой! И мы верим, что у наших женщин снова начнут рождаться дети! Свет вернется в наши жизни!

Отец Глеб говорил быстро, остальные смотрели на него, а он напоминал лавину, остановить которую нереально физически. Ивану послышалась за перегородками суета, приглушенные голоса. Стрелок мягко толкнул Глеба в спину, и тот сбился, посмотрел на него.

– Александр? – он снова улыбнулся. – К нам пришла беременная женщина! Разве это не благодать Божья?!

Стрелок криво усмехнулся.

– Обсудим это позже, отец Глеб. Путники устали, их преследовали. Пусть они осмотрятся, успокоятся.

– Ты прав, прав, Александр.

Стрелок подтолкнул Глеба.

– Пусть Полина смажет вам руки. Не хватало еще подхватить инфекцию.

Глеба увели вперед, его голос все еще звучал, как затихающий на расстоянии водопад. Стрелок оглядел каждого из прибывших на станцию в отдельности. Он улыбался. Ивану его улыбка показалась вымученной, вынужденной. Что-то Ивану во всем этом не нравилось, хотя реальной опасности он не чувствовал. Наоборот, их спасли от Волка и Арни. Спасли двое стрелков, рискую собственными жизнями. То, что здесь не просто молились, взывая к Господу, а реально, с оружием защищали себя, было громадным плюсом.

И все же здесь была группа людей, целая община, а Иван по опыту знал: община, рано или поздно, дает трещину. Возможно, здесь, благодаря таким людям, как отец Глеб, отношения друг с другом находятся на ином, более человеческом уровне? Иван понимал, что не уверен в чем-то категорично. Быть может всякое. В том числе и нормальное сосуществование.