Выживший. Чистилище

Что ж, нужно идти, иначе мой новый знакомый, как я думаю, тащил бы меня на себе, соорудив какие-нибудь волокуши. Псина тут вряд ли бы сильно ему помогла, насколько я помнил, в одни сани у северных народов таких лаек впрягалось не меньше десятка. А мне не хотелось лишний раз напрягать человека и его животное, пока кое-как я мог и сам переставлять ноги.

— Давай сюда винтарь и вещмешок, тебе все ж полегче будет, — сказал охотник, протягивая руку.

— Спасибо, — отблагодарил я, безропотно отдавая напарнику свое имущество.

Первой по насту легко бежала Айва, следом двигался Фрол Кузьмич, более-менее утаптывая мне путь. Его силуэт мерно пер сквозь сугробы, словно гусеничный трактор. Я вперил взгляд в спину нового знакомца, думая только о том, чтобы хватило сил добраться до зимовья. А там уже и подохнуть можно, но подохнуть в тепле и мягкой постели. Ну или какой-нибудь лавке, покрытой медвежьей шкурой — почему-то именно так мне представилось спальное место там, куда мы шли.

Шли молча, на разговоры понадобились бы дополнительные силы, да и Кузьмич, думаю, это понимал. К тому же наверняка привык во время ходьбы по лесу экономить физические ресурсы. Тем более по-любому все один да один, если только тихо самому с собой вести беседу.

Десять верст превратились для меня во все пятьдесят. Во всяком случае, когда мы наконец добрались до заимки, я едва держался на ногах. Зимовье представляло собой занесенную по самые окна бревенчатую избушку. Снег завалил и крышу, так что с воздуха, если вдруг тут будет пролетать самолет, угадать жилье можно будет лишь по курившейся трубе. Она торчала из-под крыши, рядом с узеньким окошком, больше похожем на горизонтальную бойницу толщиной в бревно.

Фрол Кузьмич поковырялся в снегу, покряхтел, достал из снежных недр ключ и отпер висевший на деревянном брусе приличных размеров замок.

— Так-то никто чужой сюда не заберется, — пояснил он, прежде чем открыть дверь. — Но мишка вполне может заглянуть из любопытства, потому и замок вешаю. В окошко не пролезет, узкое оно для него, и в подпол, где схоронка, не залезет, ежели только доски когтями не повыдирает, а это не всякому косолапому под силу. В общем, набедокурит, а мне потом вычищай… Давай, заходи, я сейчас свет разожгу.

Первой все же забежала Айва, я вошел следом. Свет исходил от толстой свечи на столе, мощности которой как раз хватило на то, чтобы как следует разглядеть пристанище охотника. Действительно, скромно: стол, табурет, да накрытая какими-то шкурами лежанка в углу, на которую я беспардонно уселся, привалившись спиной к бревенчатой стене. Взгляд выхватил на прибитой к стене полке нехитрую утварь типа миски, ложки и кружки, вроде бы алюминиевых. Еще одна плошка стояла в углу, судя по всему, для собаки. Пыли, что интересно, не наблюдалось, хотя не сказать, что Кузьмич тут часто бывает, вон ключ под каким сугробом нашарил. А хозяин тем временем пояс с добычей повесил на гвоздь и занялся розжигом печурки типа «буржуйки», от которой и отходила под крышу труба.

— Сейчас температуру подымем, сможешь скинуть свой мундир. Есть хочешь?

— Мне бы чего горячего попить да поспать, — просипел я с полузакрытыми глазами, пуская изо рта клубы пара. — Кстати, меня Ефимом зовут.

— Тогда наведу тебе, Ефим, один отварчик, из клюквы с медом и листьями ежевики. Пока можешь вздремнуть, чего себя мучить-то, я тебя разбужу, как отвар будет готов.

Я с радостью последовал совету охотника, прямо в одежде вытянувшись на топчане, и тут же провалился в забытье. Очнулся от того, что кто-то тормошил меня за плечо.

— Ефим, просыпайся, накось, отведай горячего. Только гляди, не обожгись.

Я осторожно принял из рук Кузьмича кружку, в которой дымилось пахучее варево. Пальцы обжигало, но я терпел. Осторожно отхлебнул. Ничего так, терпкий, сладковатый вкус. Медленно опорожнил кружку и вернул ее владельцу.

— А теперь можешь снять тулуп с валенками, заимка уже нагрелась, я тебя одеялком прикрою. Оно у меня с виду неказистое, но теплое. Давай помогу раздеться… Хорошие валенки, с кожаной пяткой… Вот, теперь можешь спать сколько душе угодно, со сном и хворь будет выходить. А мы с Айвой пока перекусим, и я займусь кое-какими делами.

«Надеюсь, не информированием лагерного руководства о моем местопребывании», - подумал я, снова проваливаясь в сон.

* * *

— Товарищ Сталин, разрешите доложить!

— Докладывайте, товарищ Власик.

— Нашли мы Ежова. Он, оказывается, в поисках Сорокина в Ухтпечлаг забрался…

— В Ухтпечлаг? — приподнял левую бровь Сталин.

— Так точно, нам удалось выяснить, что наш путешественник во времени скрывался под именем Клима Кузнецова. Устроился докером в одесский порт. Там познакомился с руководителем местной комсомольской организации, некоей Варварой Мокроусовой. Зашел с ней в кафе, там у него случилось недоразумение с компанией местной молодежи. Закончилось все дракой…

— А из-за чего драка?

— Якобы молодые люди нелестно отзывались о спутнице Сорокина.

— И чем закончилось это… рукоприкладство?