Выживший. Чистилище

— Пропал в тайге наш Сорокин. Ежов прилетел на следующий день и тут же организовал поиски, в том числе с воздуха. К северу от лагеря километрах в двухстах обнаружили глубокий след, но с высоты трудно было понять, человек прошел или какой-нибудь лось. В общем, следы Сорокина затерялись в тайге, я дал команду продолжать поиски, но уже под нашей юрисдикцией, хочется верить, что клиент еще жив и мы все же его найдем. Больно уж он везучий.

Сталин поднялся, задумчиво прошелся по кабинету, попыхивая трубкой. Да, действительно, настоящий везунчик. Если и в этот раз выживет в зимней тайге почти без припасов… Очень хотелось бы с ним пообщаться с глазу на глаз.

Власик кашлянул, привлекая внимание Хозяина. Тот кивнул, мол, говори.

— Ежов арестован как изменник Родины, сегодня вечером самолетом его уже должны доставить в Москву. Я, пожалуй, поприсутствую на первом допросе. Хочется посмотреть, как эта гнида будет изворачиваться… А вот это, товарищ Сталин, я оставил на десерт.

— Что внутри? — спросил Вождь, принимая папку с завязанными тесемками. — Здесь на титульном листе ничего не написано.

— А это, товарищ Сталин, те самые показания из сейфа Ежова, — едва ли не светясь от гордости, доложил Власик. — Все, что рассказал наш Сорокин на допросах, собрано здесь. Я почитал только начало, смею заверить — показания очень любопытные.

— Что ж, сейчас же с ними и ознакомлюсь, — Сталин аккуратно положил папку на стол. — Еще что-то есть?

— Вроде бы все рассказал, товарищ Сталин.

— Тогда можете быть свободны… И кстати, пусть Ежов переночует не в самых лучших условиях, а с утра завезите его сюда. Хочу пообщаться ними лично, а затем уже поеду в Кремль на совещание.

— Понял, товарищ Сталин.

Власик ушел, неслышно прикрыв за собой дверь, а Отец народов сел за стол и неторопливо развязал тесемки. Открыв папку, достал первый лист и, в очередной раз пыхнув трубкой, углубился в чтение.

Глава XV

Во сне ко мне снова приходила Варя. Она сидела на краю топчана и легонько перебирала пальцами мои волосы. Я глупо улыбался, молчал, она тоже молчала, и мне было очень, очень хорошо. А потом ее образ начал таять в воздухе, как тогда, в березовой роще, и я слабо позвал:

— Варя! Варя, я тебя прошу, не уходи.

Но она ушла, так и не произнеся ни слова.

Я проснулся. Проснулся весь в липком, холодном поту. Кости ломило неимоверно, но температуры точно не было, что и подтвердил Фрол Кузьмич, оторвавшись от копошения возле остывшей под утро печки.

— Видно, зелье мое на пользу тебе пошло, — с удовлетворением заметил он. — А что за Варю ты в бреду поминал?

— Варю? А-а-а… Это одна моя знакомая.

— Ясно, — хмыкнул в бороду охотник. — Пойду в чайник снежку накидаю.

Через полчаса мы сидели за столом, уминая нехитрую снедь, где главным блюдом была пшенная каша с кусками свиной тушенки.

— Это из моих запасов, твою последнюю банку пока не брал, — пояснил с улыбкой Кузьмич.

Так же на столе были сухари, вяленая оленина и мед с орехами, а в финале Фрол Кузьмич наполнил мою кружку ароматным, настоянным на разнотравье чаем. Айве хозяин тоже кинул в чеплажку каши с тушенкой, и она не торопясь лакала свою порцию, изредка косясь в нашу сторону.

Я радовался своему жору, значит — иду на поправку. Последние крошки Кузьмич аккуратно смахнул со стола в ладонь и отправил себе в рот, в котором виднелись вполне здоровые зубы во вполне приличном количестве. Похоже, с цингой они не дружили, а вот мои десны уже начинали кровоточить, о чем я с грустью сообщил хозяину зимовья.

— А для того и растет на наших болотах клюковка, чтобы от болезней разных помогать, — заметил Фрол Кузьмич. — Она у меня и замороженная тут имеется, и в сушеном виде. Я тебе отвар будут давать пить, пока не поправишься, а опосля просто для здоровья принимать ее можно.

— В качестве профилактики, — подсказал я.

— Не знаю, про какую филактику ты говоришь, но при цинге клюква — первое дело.

Кузьмич помолчал, а затем, взглянув мне в глаза, спросил:

— А ты, мил человек, ежели не секрет, за что в лагерь угодил?

— За девушку одну вступился. В Одессе дело было, я докером работал, а она была комсоргом порта. Сидели в кафе, тут одна компания начала в ее адрес колкости отпускать, ну я и подошел к ним, попросил извиниться.

— Не захотели? — скорее утверждая, чем спрашивая, хмыкнул хозяин.

— Угу, еще и на меня начали бочку катить. Предложил выйти поговорить на улицу — они прямо в кафе устроили разборки. Положил там всех, а сынок какого-то там партийного начальника со сломанной челюстью оказался в больнице. Вот за него-то, так думаю, мне шесть лет и впаяли.

— А твою кралю часом не Варей звали?

— Хм… Она.

— Ну, я так и подумал, — дернул себя за бороду Кузьмич. — А в какую сторону таперича путь держишь?

Сказать? Ну а что, и так понятно, что иду на север, а что там может быть, кроме Архангельска? Левее к западу, правда, финская граница… В принципе, охотник вызывал у меня доверие, почему бы и не поделиться планами, которые пока пребывали, между прочим, в весьма зачаточном состоянии.