Выживший. Чистилище

Тем временем Фрол Кузьмич занялся приготовлением обеда, и запах неизменной каши с мясом вызвал в моей ротовой полости обильнее слюноотделение. Аппетит у меня после болезни и лагерной баланды тоже прорезался будь здоров, Кузьмич крупы и тушенки не жалел, равно как и других припасов, и я уже начал опасаться, как бы продовольственные запасы моими усилиями преждевременно не истощились. Но охотник на мои высказанные вслух опасения только махнул рукой, мол, по твою душу хватит, а кончится — к марту он на санях из поселка привезет еще припасов.

— Неудобно все же как-то, тебе же эти припасы достаются не бесплатно, — сказал я Кузьмичу.

— Неудобно серить, штаны не снямши, — грубовато пошутил Фрол Кузьмич. — Что ж я, человека сухарем буду попрекать? Эдак и озвереть недолго.

— Тогда уж не знаю, чем тебе и отплатить.

— Придет время — отплатишь. Жизнь штука хитрая, еще незнамо, как повернется.

И впрямь, жизнь — штука непростая, в чем я уже не раз убеждался.

* * *

Ежова трудно было узнать. Левый глаз заплыл, зрачок правого вяло блуждал, не в силах сосредоточиться в одной точке. На скуле кровоподтек, губы в корке запекшейся крови, левая рука висит плетью… Сидел он на стуле как-то скособочившись на правую сторону, похоже, ребрам также серьезно досталось. Берия недовольно поморщился, блеснув стеклами пенсне:

— Товарищ Якушев, что, нельзя было как-то поаккуратнее?

— Так ведь не признается, сволочь, в подготовке государственного переворота, — с ненавистью посмотрел в сторону избитого следователь.

— Гриша, выйди-ка минут на пять, я тебя позову.

Когда следователь покинул помещение, и Берия с Ежовым остались один на один, новый нарком внутренних дел сел на табурет напротив прежнего главы ведомства.

— Что же ты, Ежов, упорствуешь? — с легким недоумением поинтересовался Берия. — Подвизался к троцкистам, заговоры устраиваешь, так имей смелость признать свою вину.

— Не было этого, — едва слышно произнес Ежов.

Кровавая корка на губах бывшего наркома лопнула, и губы засочились красным.

— Может быть, и путешественника из будущего не было?

Зрачок экс-наркома метнулся влево-вправо и снова остановился на Берии.

— Так, значит, вы в курсе?

Ежов, не будучи близко знаком со своим преемником, обращался к нему на «вы», тогда как Лаврентий Павлович особо в этом плане не церемонился. Да и ситуация была в его пользу.

— А как ты думал? Рассчитывал оставить все в тайне? Товарищ Сталин тоже в курсе, именно он мне и поручил провести с тобой этот разговор.

— Я могу отдать все документы…

— Не стоит волноваться, они уже у товарища Сталина. А вообще есть у нас с Иосифом Виссарионовичем подозрение, что ты, Николай Иванович, узнав о своей предстоящей, скажем так, отставке, решил затеять мятеж. Сыграть, так сказать, на опережение. Хотя, как говорил мне товарищ Сталин, мыслей снять тебя с должности у него не возникало. Не возникало до тех пор, пока он не узнал, что ты скрываешь от него и его товарищей появление в нашем времени этого Сорокина. И мало того, что скрываешь, еще и дал команду его уничтожить, чтобы, видно, он лишнего не наговорил. Но не повезло тебе, дошло письмо до товарища Сталина, отправленное Сорокиным на его имя в Кремль. А там оказалось написано много чего интересного, и о тебе в том числе.

Ежов молчал, опустив голову на грудь. Берия стал с табурета и подошел к бывшему наркому вплотную, пытаясь заглянуть в его единственный зрячий глаз.

— Я не планировал никаких заговоров, — опять чуть слышно произнес подследственный. — Это клевета.

— А вот твой заместитель Курский на первом же допросе показал, что ты предлагал ему сотрудничество в подготовке заговора. Шапиро и Рыжова также дали показания.

— Вы и их арестовали? — без особого удивления спросил Ежов, поднимая взгляд на Берию.

— И их, и многих еще арестуем, всех тех, кто входил в твою шайку. Ни одна гадина не уйдет от заслуженного наказания.

Ежов промолчал, снова опустив голову. Ему было трудно разговаривать, кажется, сломали челюсть, да и не хотелось уже ничего говорить. Он понимал, что его ждет, раз уж они не только до него, но и до его заместителя Курского добрались, не говоря уже о Шапиро и Рыжовой. Выходит, грядет очередная чистка и, к сожалению, одним из первых зачистят именно его, наводившего ужас на весь СССР Николая Ивановича Ежова. Сам не раз подмахивал приговоры, ставившие расстрельную точку или лагерное многоточие в биографии человека, даже не зная его истории. Сколько их таких заждались его на том свете, чтобы посмотреть ему в глаза… Если он, тот свет, конечно, существует.