Выживший. Чистилище

— Ну, не знаю, я, когда в охране на посту стою, и он мимо меня идет, прямо вот чувствую исходящую от него силу. У меня бабка в деревне знахаркой была известной на всю округу, с ходу определяла, чем болеет человек, и, видно, мне что-то предалось такое. Я вот тоже, если человек сильно болеет, чувствую, мне самому не по себе становится.

— Вот и ладно, хоть у товарища Сталина куча врачей, а все ж ты, Вася, и впрямь присматривай за Иосифом Виссарионовичем. Мало ли… Если что — мне сигнализируй, а я уж как-нибудь намекну кому надо, чтобы обратили внимание на здоровье товарища генерального секретаря… Ты это, возьми котлетку-то, на хлебушек положи. Только нажарила к ужину Самому, да с горкой получилось. Чайку навести?

— А давай!

Вождь, стараясь не шуметь, чуть поменял позу, все-таки жестковатой была доска.

«Молодец Настя, что о товарище Сталине заботится, — подумал он о себе в третьем лице. — Микоян говорил, собирается выпустить книгу о вкусной и здоровой пище, вот первый экземпляр ей и подарю. А этим Василием тоже надо бы заняться, может, и правда обладает какими-то сверхъестественными способностями. Понятно, что марксизм-ленинизм отрицает подобного рода факты, но… Гурджиев вон мистик из мистиков, обучался у индийских гуру, у меня лично была возможность убедиться в его умении повелевать людьми. Гитлер вон организовал секретный отдел, занимающийся оккультными науками. Да и у нас Бокий ходил Шамбалу искать с Рерихом. Правда, кончил плохо, а вот если бы нашел — глядишь, еще пожил бы. А вот если бы мы Ежова раньше раскусили, то и сейчас Глеб Иванович был бы жив».

Сталин еще немного полежал на теплой доске, а когда почувствовал, что боль отступила, слез с печи, оделся и пошел ужинать. Ароматный запах котлет, доносившийся сквозь перегородку с кухни, помог нагулять ему аппетит.

Глава XVI

— Ну что, будем прощаться?

Фрол Кузьмич, не замеченный ранее в проявлении чувств, крепко меня обнял и похлопал по плечу. Мне показалось, что глаза у него заблестели, хотя, может быть, и впрямь показалось.

— Спасибо тебе, Кузьмич, за все, — не менее прочувственно произнес я, пожимая ему руку. — Если бы не ты…

— Да брось, Фима, — отмахнулся он. — Ты это, поаккуратнее там, как до Архангельска доберешься, на рожон не лезь. Ежели что — возвращайся в тайгу, у меня завсегда отсидеться сможешь.

На календаре было 5 апреля, вторник. По мнению охотника, навигация должна начаться не позднее чем через месяц, в течение которого я доберусь до Архангельска и успею осмотреться, что к чему. В дорогу он меня снабдил целым вещмешком продовольствия, где помимо тушенки и сухарей нашлось место и вяленой лосятине, и разного рода травкам для чая и сушеной клюкве, которую мне было рекомендовано жевать время от времени. Все ж таки весенний авитаминоз, нужно беречься от цинги, которая меня едва не прихватила к моменту, когда Кузьмич нашел меня больного под елью.

Заимку я покидал с чувством легкой грусти. Привык уже и к этой избушке, и к Кузьмичу, и к его лайке, которая бежала за мной добрый километр, прежде чем повернуть обратно. Привык и к чувству постоянной настороженности, особенно после того, как в середине февраля на заимку нагрянули сотрудники НКВД. Хорошо еще, что Айва приближение чужих почувствовала заранее, еще до того, как аэросани выехали на полянку перед зимовьем. Зарычала, встав на лапы и повернув морду в сторону двери, шерсть дыбом, тут Фрол Кузьмич и велел мне быстро нырять в подпол. А в подполе две доски поднимались, и под ними до промерзлой земли было около 40 сантиметров. То есть человек моей комплекции мог туда влезть и лежать неподвижно какое-то время. Вот туда-то я и забрался по команде хозяина заимки, который предварительно бросил мне мой полушубок, чтобы я себе спину, почки и прочие органы не отморозил. Рядом улеглись винтовка и остальные мои вещи, с которыми я заявился на заимку. Обнаружь их чужак — могли бы возникнуть резонные вопросы. Аккуратно уложив доски на место, Кузьмич поднялся наверх, оставив меня лежать одного в темноте, словно покойника под гробовой доской.

Спустя какое-то время я услышал шаги наверху, а еще несколько минут спустя открылся ведущий в подпол люк, и сквозь щель между досками я увидел, как вниз вместе с охотником, державшем в руке керосиновую лампу, спускается человек в унтах и полушубке, перепоясанном портупеей.

— Глядите, мне что, жалко, что ли, — спокойно говорил Фрол Кузьмич. — Тут окромя крупы да консервов живой души не найдешь, даже мышей нет.

Спустившийся с ним сотрудник НКВД — а в том, что это был именно чекист, я не сомневался — потоптался, осматривая небольшое помещение, затем махнул рукой:

— Ладно, пойдем.