Выживший. Чистилище

Спасибо тебе, Господи, если ты есть! Надеюсь, что все же есть, и что ты там сверху меня прикрываешь. Блин, весь мокрый, как мышь. На улице уже порядком стемнело, и я с удовольствием подставил лицо прохладному ветерку, гулявшему по площади Дзержинского. Мимо прозвенел почти пустой трамвай «А», сразу навеяв ассоциации с булгаковским: «Аннушка масло уже купила, причем не только купила, но и пролила». Цитату одной из своих любимых книг я помнил наизусть.

Затем, отойдя за угол Владимирских ворот, наконец-то стянул с физиономии попахивающую потом портянку, и отшвырнул в сторону. Намусорил, но в сумерках свидетелей вроде не видно.

Все, я на воле! Ну и что делать дальше? Куда идти? Так, давай-ка, дружок, продумаем модель поведения. Форма чекиста слишком приметна, от нее придется избавиться. К новой одежде не мешало бы обзавестись и новыми документами. Наверняка на какой-нибудь «малине» имеется мастер подделки документов. Только вот где найти эту малину? Не в форме же туда переться. И опять же, чем расплачиваться? Что за деньги сейчас в ходу, и где их взять — тоже первоочередной вопрос, если я хочу подольше продержаться на свободе.

Пока же нужно просто где-то провести ночь. Найти заброшенный дом? В принципе, не такая уж сложная задача, наверняка какие-то дома готовятся под снос, Москва же как-никак строится.

— Товарищ милиционер!

Я даже вздрогнул, когда у меня где-то в районе пупка прозвучал этот исполненный страдания крик. Редкозубая старушка в каком-то непонятного фасона одеянии уцепилась за портупею, и я аккуратно убрал ее пальцы с кожаного ремня.

— Что случилось, мамаша?

— Дык как же, я ж писала уже заявление на квартиранта, паразита этакого, вечно пьяный придет и куролесит. Обещали разобраться, а никто не пришел. А чичас опять заявился с фабрики в стельку, чуть меня не прибил. Вы уж найдите на него управу, Христом Богом молю!

Однако… Не успел на свободу выйти, как тут же обязан кому-то помогать. А бабульку жалко, вон как смотрит, будто побитая собачонка. Что ж там за квартирант у нее такой? Не иначе, какой-нибудь лимита с Рязани.

— А далеко идти-то?

— Дык рядом туточки, на Мясницкой… Тьфу, на Кирова, ее ж переименовали два года назад.

— Ну пойдемте, посмотрим на вашего квартиранта.

— Ой, ну спасибо тебе, сынок, заступник ты мой!

Наверное, со стороны я смотрюсь достаточно грозно, вон как шпана порскнула из подворотни при нашем появлении. Еще бы, НКВД — это вам не хрен собачий.

— А что хоть за квартирант? — поинтересовался я у старушки, пока мы шли к ее жилищу.

— Дык Васька Яхонтов, паразит, об том годе с Харькова приехал на заработки, на чаеразвесочную фабрику устроился. За пятьдесят рублев сдаю ему комнату. Редкий раз трезвым придет.

— А чего ж, общежития фабрика не имеет?

— Откуда!

— Не родственник он вам?

— К чертям такого родственника! Приютила на свою голову…

— А сдаете по закону, имеется договор найма жилых помещений?

Тут вот глазки у старушки и забегали. Угу, понятно, в обход закона купоны стрижет. И я ведь угадал с вопросом, подозревал, что во все времена в СССР и позже в России ответственный квартиросъемщик обязан заключать с подселенцем соответствующий договор. Тут же, похоже, черный нал, проговорилась старушка на свою голову. С другой стороны, ей повезло, что попался липовый милиционер, но все равно пока все карты раскрывать не будем.

— Нехорошо… Как вас по имени-отчеству?

— Клавдия Васильевна я, Старовойтова.

— Нехорошо, Клавдия Васильевна, обманывать государство. Оно о вас всячески печется, а вы вон от него доходы утаиваете. Ладно, на первый раз простим, но чтобы завтра же пошли и заключили договор.

— Дык ведь с Васькой надо идти в жилконтору, а он рано утром на фабрику убежит.

— Ничего, мы ему сейчас лекцию прочитаем — пойдет как миленький. А на фабрике объяснится, справку выпишут в жилконторе.

— А может, заарестуете?

— Может, и заарестуем, если слова не подействуют. Ну где ваш дом-то?

— Дык вон уж, — в очередной раз «дыкнула» старушка, — почитай что и пришли.

Обитала бабушка в подвальном помещении, с окнами на уровне мостовой. Два окна — две комнаты, с удобствами во дворе. В окнах свет не горел, наверное, спит уже постоялец.

Оказалось, что где-то колобродит, и дверь в квартиру была нараспашку, хорошо, чужой кто не влез. Хозяйка запричитала, заохала, мол, зря товарищ милиционер шел, теперь неизвестно, сколько ждать, пока этот бандит вернется.

— Что ж, посидим, торопиться нам некуда, все равно на ночном патрулировании, — приврал я, располагаясь у стола и закидывая ногу на ногу.

— А может, картошечки на конопляном маслице пожарить, а? Это я мигом, на керогазе-то.

— А что ж, не откажусь.

— И наливочки, не побрезгуете?

Бабуля извлекал из какой-то схронки початую бутылку с жидкостью темно-вишневого цвета, заткнутую бумажной пробкой. Откупорив ее, я понюхал содержимое и удовлетворенно кивнул: мол, сгодится.

— Только немного, а то я на дежурстве.

— Дык сами и наливайте, товарищ милиционер, сколько требуется. Наливайте, а я вот уже картошечку почищу и поставлю готовиться.