Выживший. Чистилище

Наверняка, прежде чем оказаться у вас на столе, это письмо будет перлюстрировано. Возможно — даже скорее всего — его сочтут чьей-то шуткой или бредом умалишенного, и отправят в утиль, либо попробуют разыскать отправителя, с мыслью примерно наказать. Но все же надеюсь, что здравый смысл возобладает и нам удастся встретиться и обсудить будущее СССР, которому я со своими знаниями мог бы принести немало пользы».

Подпись, дата. На конверте, не мудрствуя лукаво, написал: «Москва. Кремль. Секретарю ЦК ВКП (б) тов. Сталину лично в руки». Авось дойдет.

Уже опустив письмо в почтовый ящик, задним числом подумал, что сотрудники НКВД, если им дадут соответствующую команду, могут вычислить местонахождение этого самого ящика. А раз он расположен на Курском вокзале, то у моих преследователей может появиться мысль, что именно с этого вокзала я куда-то и ломанулся, не исключено, что и куда подальше. Хотя бы в тот же Крым. Мда, ну что уж теперь, кулаками махать после драки.

Дабы не терять время даром, до поезда мы смотались снова на Тишинку, где я прикупил потертый вещмешок. С ним добрались до заброшенного дома, где я переодевался, там я захватил из тайника бритву, мыло и помазок, сложив все это в вещмешок. Туда же кинул и трусы, не в кармане же их все время таскать. Подумал было о револьвере, но решил все же не рисковать.

— Все, теперь на вокзал и к твоей тетке в Крым, — подмигнул я Лехе.

До отправления поезда оставалось полтора часа. Это время мы использовали с толком, затоварившись продуктами в магазинчике возле вокзала. Буханки хлеба, по четыре банки гречневой и перловой каши с тушенкой на пару дней нам должно хватить. Оставалось около двадцати рублей. Честно говоря, я не знал, как мы будем экономить, ведь помимо пропитания нам предстояло еще добираться от Симферополя до Судака. И вряд ли удастся сделать это бесплатно. О том, что мне еще потом надо будет как-то выживать, я уже и не задумывался. Разве что жалел с запозданием, что не проверил карманы убитого мною Фриновского. Наверняка покойный имел при себе какую-никакую наличность. Можно было бы и часы с него снять, загнать после на толкучке… Нет, ну ее на фиг, до такого уровня мародерства я и сейчас бы не опустился.

Еще за рубль, невзирая на возражения Лехи, я в ближайшей парикмахерской попросил обрить наголо его русую шевелюру, разрешив оставить лишь намек на челку. Вшей и гнид, как ни удивительно, пожилой мастер — обладатель развесистых усов — на голове парня не обнаружил. Ну ничего, для профилактики все равно бритая голова лучше заросшей.

Пуская клубы пара, паровоз с красной звездой на выпуклой «морде» подтащил к перрону вереницу пассажирских вагонов. Спустя несколько минут объявили посадку. Нам предстояло загрузиться в «счастливый» 13-й вагон. Леха, до последнего не веривший, что мы вот так просто возьмем и уедем в Крым, буквально цвел от счастья. Меня же порадовало, что нам достались места не в проходе, а две нижние полки — одна против другой. Но в то же время кольнуло тревожное предчувствие: показалось, будто в толпе провожающих мелькнуло знакомое лицо. Тот ли это парень, что был с Лютым, или просто похож? Мелькнуло и исчезло, поселив в моем сердце сомнения.

Нашими ближайшими соседями по вагону стала веселая компания комсомольцев с гитарой и семья военного, который вместе с семьей, как позже выяснилось, был откомандирован к новому месту службы в Харьков. Семья его состояла из вполне миловидной супруги и пацана, с виду ровесника моего Лехи. Гляди ты, «моего»… Ну, по легенде он и есть мой сын, надеюсь, до конечного пункта назначения ни у кого из посторонних вопросов по этому поводу не возникнет. Мы и с Лешкой договорились, что он будет называть меня папкой, а я его сыном. И что он у меня один, про сестер пока придется забыть.

В общем, Леха и Серега — как звали сына майора РККА — быстро нашли общий язык, и еще не успели мы отъехать от Курской, как они принялись с воплями носиться по вагону. Самого же майора величали Степаном Федоровичем Кузнецовым, а его молчаливую супругу Вероникой. Сам он называл ее Никой. Семейство военного занимало две верхние полки в нашем закутке, и еще одну верхнюю в проходе напротив. Билеты они купили уже после нас, поскольку буквально днем майору позвонили и приказали выезжать уже сегодня, а не через три дня, как они планировали. Будучи джентльменом, я тут же предложил Нике поменяться местами, та было замялась, но в итоге благодаря моей настойчивости размен состоялся.

За окном мелькали уже деревянные дома окраины Москвы. Обладатель двух золотых галунов в красных петлицах распоясался, впрочем, портупею с кобурой держа возле себя, и выставил из чемодана на стол полулитровую бутыль с самодельной пробкой и чуть замутненным содержимым. Следом на столике появились съестные припасы в виде стандартного дорожного набора: жареная курица, десяток вареных яиц, огурцы и помидоры, похоже, позднего сбора, перья лука, соль и хлеб. Я было дернулся выставить с внутренним вздохом пару банок каши с тушенкой, но майор махнул рукой: