Выживший. Чистилище

— Здравствуй, мил человек! — с ноткой подозрения глядя на меня, ответила хозяйка, спускаясь с крыльца. Леху, скрытого высокой калиткой из плотно пригнанных реек, она еще не видела. — И чего надобно?

— Да вот, Екатерина Васильевна, племяша вашего привез из Москвы погостить.

Я подхватил жадно прислушивавшегося к нашему разговору парнишку подмышки и поднял вверх.

— Ой, Лешка! — охнула та, хватаясь за сердце, а затем протягивая руки к племяннику над калиткой, но, вовремя сообразив, что это как-то неудобно, все-таки ее отворила и смогла по-настоящему обнять родственника. — Я ж тебя во-о-от таким помню, а фотокарточку твою мне мамка твоя присылала, когда тебе семь лет исполнилось. Почти и не изменился… А исхудал, ой, исхудал. Голодный поди?.. Ой, а вы что же стоите! Тоже заходите, с дороги, небось, все головные…. Вы кем Лешке-то будете?

— Папка это мой, — опередил меня пацан.

— Как папка? Он же помер у тебя!

— Ну да, его родной отец помер, — попробовал я взять инициативу в свои руки. — А я с Людмилой сошелся, жили вместе, пока и она не померла.

— Как померла?! — аж присела тетка, зажав ладонью рот и выкатив глаза.

— Да вот так, туберкулез. Сгорела за три месяца.

— Ой мамочки, — на глазах тетки выступили слезы. Она присела на корточки, обняв — Как же вы теперь с сестренками, сиротинушки?!

— Нам дядя Вася был заместо папки. Только его в Казахстан в командировку отправляют, пришлось сестренок в детский дом отдать, а меня я уговорил дядю Васю к вам привезти. Если не выгоните.

И так печально посмотрел на тетку, что я внутренне зааплодировал актерскому таланту парнишки. Ну а Екатерина Васильевна, всхлипнув, торжественно заявила:

— Живи, Лешенька, сколько хочешь, я теперь тебе заместо мамки. А я и сестренок твоих вызволю сюда. Мой-то старший уже упорхнул из гнезда, Варьке девятнадцатый год, тоже, того и гляди, лыжи навострит. Она после семилетки в Симферополе на повара выучилась, сейчас ждет распределения. Хорошо бы в Крыму оставили, а могут ведь отправить к черту на кулички. Вот уедет, а я одна останусь, с тоски взвою. Моего-то Никифора как бандиты зарезали в двадцать втором — он у меня в ЧК служил — я так больше замуж и не вышла. Осталась с двумя на руках, а все ж выходила их. Конечно, мать и моя, и Никифора помогали, но все равно тяжко приходилось…

— Спасибо, Екатерина Васильевна, вы меня сильно выручили, — искренне поблагодарил я хозяйку, прервав ее словоизлияния. — Хорошо, Валя перед смертью успела адрес ваш написать, а то бы даже и не знал, что делать. Да и то, опасался, что не примете, или переехали куда, где ж вас потом искать. А мне в Казахстан через неделю отбывать, Лешку с собой как повезу? Там никаких условий, бокситовые рудники, хоть тоже в детдом сдавай.

По новой легенде, которую мы с Лешкой вызубрили заранее, я был горным инженером, и такая серьезная командировка в дикие места оправдывала невозможность отправления туда с ребенком. Потом пусть тетка проверяет сколько угодно, я все равно денек погощу и упорхну, не оставив следов. Хоть и прикипел малость к парню, но все же задерживаться на одном месте мне нельзя, раз уж наверняка за мою голову, выражаясь языком голливудских вестернов, обещана награда.

В общем, тетушка побожилась, что обязательно найдет время съездить в Москву, забрать сестер. Расспросила Лешку, на каком кладбище похоронили мать, оказалось, на…, в одной могиле с отцом. Пообещала и ее могилку навестить, цветов положить.

— Сейчас накормлю вас с дороги, — суетилась Екатерина Васильевна, накрывая стол на тенистой веранде. — Небось устали, пока ехали, не ближний свет… А моя-то Варька на колхозном рынке. Урожай нынче в саду хороший, и нам хватает на варенья-компоты, и продать остается, тем более сейчас у отпускников сезон, море теплое… Вы на море-то сходите, водичка как парное молоко, особенно вечером… А когда уезжать собираетесь?

— Думаю, завтра и поеду, чтобы вас сильно не обременять.

— Да чего уж, не обременяете вы меня, я только рада гостям. Билеты ведь еще не брали?

— На поезд? Пока нет, я же не знал, как тут дела сложатся. А теперь можно с чистой совестью и на вокзал в Симферополь отправляться.

— Ну, как хотите, воля ваша, — не без доли сожаления вздохнула Екатерина Васильевна. — А я вам тогда покушать в дорогу соберу. У ведь меня и куры свои, и яички… Большую скотину не держу, под корову и свиней места нет, да и когда с ней управляться? Я ж в амбулатории посменно дежурю, сутки дежурю — две дома. Вот завтра как раз на смену. Удачно вы подъехали, как подгадали.

Где-то через час послышалось тарахтение, и возле калитки притормозил мотоцикл с коляской. За рулем сидел вихрастый парень, а из люльки с парой пустых корзин выбралась девушка в платье в горошек. Румяная дивчина, кровь с молоком.

— О, Варька приехала, вроде все распродала, — оживилась Екатерина Васильевна. — А это жених ее, Митька Кусков, он ее на базар и отвозит, и привозит. А то как же ей с двумя корзинами, вот он и помогает… Варька, это Лешка приехал со своим отцом приемным. Василием кличут, знакомься.

— Здравствуйте! — протянула мне руку Варя.