Выживший. Чистилище

Заявление бригадира, что завтра в 11 часов Темкин ждет меня в своем кабинете вместе с Лексеичем, стало для меня неожиданностью.

— Вот так сразу? — спросил я, глупо таращась на непосредственное руководство.

— А чего тянуть-то? На следующей неделе заканчивается отбор на городской смотр художественной самодеятельности, вот Семен Иваныч и торопит. Мы же на этом несчастном смотре из года в год в последних числимся. А новый начальник требует, чтобы мы были передовиками по всем пунктам, и в работе, и в отдыхе. Гитару не забудь завтра захватить, отсюда и пойдем.

Тут еще надо учитывать, что завтра у нас была ночная смена, то есть днем предполагалось выспаться. И вкалывали не стуки через трое, а каждый день с одним выходным. Но против руководство не попрешь, тем более я и так чуть ли не неделю балду пинал, так что мои отмазки не принимались ни под каким соусом.

Спалось мне плохо. То и дело возникала мысль, не дернуть ли мне от греха подальше из Одессы? Но я в себе ее гасил. Сколько ж можно бегать?! Еще неизвестно, чем закончится встреча с этим Темкиным, а я уже бьюсь в истерике. Спокойнее надо быть, Ефим Николаевич, и не через такое доводилось проходить, как в будущем, так и в этом времени. Чай, не на расстрел ведут. Может, еще и обойдется.

Хотя вся эта суета по здравому рассуждению мне была отнюдь ни к чему. Тут бы затаиться как мышь, а я на рожон зачем-то полез с этой гитарой и своими песнями. Вернее, Богословского. Экстремал, блин…

Семен Иванович Темкин встретил нас в своем кабинете, выйдя из-за приличных размеров стола. Судя по походке, бывалый моряк, рукопожатие оказалось крепким.

— Ну что, Иван Алексеевич, вижу, привел своего артиста! Ну здорово, Клим! Как он у тебя работает, Иван Алексеевич? Нормально, не филонит? Это хорошо… А ты, Клим Петрович, правильно инструмент захватил. Садись, продемонстрируй, на что способен, хочу посмотреть-послушать, чем так пленил сердце своего бригадира.

— Всей бригады, — подсказал Лексеич.

— Вот-вот, всей бригады. Если и впрямь хорошо поешь — порекомендую тебя членам портовой комиссии художественной самодеятельности. А то при прежнем руководстве наш порт толком и не мог выставить приличную самодеятельность. Не хотелось бы продолжать плохие традиции.

Так и пришлось исполнять снова «Шаланды», а затем «Темную ночь». Темкин слушал внимательно, иногда вскидывая брови или легко хмурясь, подперев подбородок кулаком. Когда я закончил, он еще какое-то время задумчиво смотрел перед собой. Затем резко откинулся на спинку кресла и положил ладони на стол.

— Первая песня по-своему неплоха, а вторая вообще за душу берет, — констатировал он. — Кто, говоришь, их написал? Знакомый? Думаю, его ждет большое будущее, талант в землю зарывать не нужно.

Еще бы, только вот написаны они будут в разгар Великой Отечественной, когда снимут фильм «Два бойца». Интересно, сильно удивится сам Никита как его там по батюшке Богословский, когда услышит эти песни, сочиненные якобы неизвестным исполнителем? Вот казус-то получится!

— А что ж, Клим Петрович, из Москвы-то деру дал? — неожиданно поинтересовался Темкин.

— Так я ж, Семен Иванович, говорил вчера…

— Ты погоди, Иван Алексеевич, не перебивай старшего по званию, я хочу от самого товарища Кузнецова услышать его историю.

Ну я и повторил то же самое, что и Лексеичу с Костей, когда устраивался на работу. Темкин выслушал мою короткую историю, не перебивая, и только после этого задал вопрос:

— А в родные края почему не уехал?

— Так ведь ежели начнут искать — первым делом туда и сунутся. Пусть поуляжется, со временем, может быть, и навещу родню. А вообще мне скучно на одном месте сидеть.

— И у нас, значит, надолго не задержишься?

— Посмотрим, — пожал я плечами. — Месяц-другой, как минимум, перекантуюсь.

— А не боишься, что через милицию решим проверить твою историю? Вдруг ты не тот, за кого себя выдаешь? Вроде как документов нет, могу любую легенду рассказать, авось поверят, а сам диверсию готовишь?

И смотрит так с прищуром, мол, задергаюсь или нет.

— Проверяйте, — снова пожал я плечами, уверенный, что никаких проверок Темкин устраивать не станет. — Мне скрывать нечего. Только алименты я ей все равно платить не буду. Пусть вон хоть в тюрьму сажают.

— А и проверим, надо будет, — хлопнул крепкой ладонью по столу начальник порта. — Плохо, что за своими документами не уследил… Мы с тобой, Иван Алексеевич, знакомы не первый год, но ты все же, прежде чем брать на работу человека без документов, мог бы и со мной посоветоваться, чай зона-то у нас режимная. Небось через Лиду оформлял?

Лексеич покаянно кивнул головой.

— Знаешь же, что женщина она замужняя, и пользуешься тем, что муж у нее — капитан дальнего плавания… Ладно, это мы с тобой после обговорим, — покосился на меня начальник порта. — А тебя, Клим Петрович, если не наврал — дам команду провести тебя официально, на полный оклад, а если… Хм, в общем, ладно, пока свободен, а ты, Иван Алексеевич, задержись, разговор к тебе есть.