Выживший. Чистилище

— Ну, тогда ты особо и не расстроишься, если за каждый неверный ответ я буду ампутировать тебе по одному пальцу. А что ответ неверный — я почувствую, у меня в голове стоит неплохой такой детектор лжи. Так что советую говорить правду.

Тот, наверное, и не знал, что такое детектор лжи, но судорожно сглотнул, уставаясь на покрытый каплями дождя металл лезвия, словно кролик на удава.

— А для начала, в качестве наказания за твой проступок, я все же лишу тебя одного пальца. На первый раз мизинца.

Тут же резким движением выгнул его левое запястье и… Черт возьми, не так-то просто отрезать палец находящейся на весу руки, да еще когда жертва дергается и вопит благим матом. Надеюсь, поблизости никто не прогуливается в этот поздний час. Ноя все же справился с поставленной задачей. Отпустил запястье, и бандит схватился за жалкий, кровоточащий обрубок.

— Сука! А-а-а-а!!!

Одного хорошего удара в область уха хватило, чтобы вопли перешли во всхлипывания.

— Итак, — произнес я, держа перед его носом отрезанный мизинец, — итак, как тебя зовут? Отвечай быстро, три секунды задержки — и лишишься еще одного пальца.

На его месте я бы точно не строил из себя героя, вот и он решил проявить благоразумие.

— Витка Червонец.

— А настоящая фамилия?

— Герасимов.

— Давно уркой заделался?

— С пацанов еще. Батя мой уркой был, еще при царе сидел, и я тоже.

— Что тоже?

— Тоже сидел… почти.

— Как это почти? И за что?

— Да в Николаеве фраера одного дербанули, покалечили до смерти, а тот шишкой оказался. Менты за это дело серьезно взялись, взяли нас, мне червонец выписали. Да только на пересылке я сбежал, в Николаев возвращаться было опасно, сюда прибился, к местным уркам.

— И кто же меня заказал? — задал я наиболее интересовавший меня вопрос.

— Да никто, я сам на гоп-стоп пошел… Ай, нет, не надо! — завопил Червонец, увидев, что я собираюсь отчекрыжить ему еще один палец.

— Все скажу, только не надо!

— Говори, я слушаю. Три секунды у тебя есть. Одна, две…

— Московские тебя заказали.

Оп-па, а это уже интересно. Тут же всплыло в памяти знакомое лицо на перроне Курского вокзала. Видно, не показалось. И как ведь выследили! Красавцы!

— Кто именно, как зовут, как выглядят? Где договорились встретиться и когда?

В следующие несколько минут я стал обладателем ценной для меня информации. Видно, очень не хотел Червонец лишаться очередного пальца. Правда, он еще не догадывался, что я ему уготовил.

А напоследок еще один вопрос:

— И во сколько меня оценили?

— Пятьсот.

— Так дешево?! — изумился я. — Да у нас докер в порту больше в месяц зарабатывает.

— Сукой буду, не вру, — побожился на свой манер Червонец.

— Ладно, верю.

Лезвие с легким хрустом вошло в грудную клетку. Где находится сердце — я прекрасно знал, поэтому парень практически не мучился. Умер он с удивленно-обиженным выражением лица. Ну так я и не обещал, что сохраню жизнь, уговор был только насчет пальцев. Нет, вот сейчас жалость во мне где-то глубоко внутри шевельнулась, но я усилием воли загнал ее обратно. Не время пока, не время. Нужно разобраться с московской делегацией, пока есть такая возможность. На смену утром, впереди вся ночь, чтобы утрясти личные дела. Надеюсь, Червонец не соврал, и встреча состоится в том самом месте, о котором он мне рассказал.

Глава VIII

До улицы Базарной я добирался пешим ходом около часа. Все-таки город я знал не настолько хорошо, чтобы практически среди ночи без подсказки редких прохожих найти нужный адрес. При этом я старался прикрывать нижнюю часть лица ладонью или выбирать места потемнее, чтобы моя физиономия не отпечаталась в их зрительной памяти.

Ничем непримечательная улица кроме как чисто местечковой архитектурой и зданиями постройки XIX века. Наверное, тут много чем торговали когда-то, судя по названию, но сейчас по пути к дому?13 мне попалась лишь одна скобяная лавка. Сам же номер дома особого суеверия у меня не вызвал. Если кому-то и грозят неприятности, то пусть это будут его нынешние обитатели. Вернее, отдельная их часть, собравшаяся на этой «малине», оказавшейся одноэтажным деревянным домом на кирпичном фундаменте, запрятанным в глубине двора.

Здесь, если верить словам Червонца, должно было находиться 5–7 человек.

Двое москвичей, а остальные — представители местной криминальной братии. Это не считая хозяйки — подслеповатой и глуховатой старушки, потерявшей здоровье еще по молодости на каторге, куда угодила за участие в банде грабителей. Видно, бойкая была девчушка.