Выживший. Чистилище

— Не надумали встретить Новый год со мной?

— Знаешь, у нас же там своя компания будет… Ты извини, отец, но мы уже с друзьями договорились. Я и Артем… А Светка хочет как раз с тобой тут на пару дней остаться, если ты не против. Вам вдвоем точно не будет скучно.

— С этой егозой? С ней точно не соскучишься, — улыбнулся в усы Сталин.

Спустя два часа Василий уехал, и внимание Иосифа Виссарионовича полностью переключилось на дочь. Она сидела в кабинете у него на коленях, рассказывая об успехах в школе, о том, как у нее ладится с английским языком, хотя, по мнению отца, в это время более актуальным было бы знание немецкого. Это были те редкие минуты, когда отец народов был по-настоящему счастлив.

А вечером у него состоялся разговор с Власиком. Они сидели в креслах, напротив друг друга. Но если Сталин вальяжно закинул ногу на ногу, попыхивая трубкой, то Николай Сидорович сидел прямо, едва ли не на краешке кресла, внимательно ловя каждое слово Хозяина.

— Как думаешь, Николай, не пора ли всерьез взяться за товарища Ежова? Вскрыть его сейф, как я понимаю, не представляется возможным?

— Так точно товарищ Сталин, не представляется. Думали даже, не отправить ли в здание наркомата переодетого сотрудником НКВД медвежатника, но еще раз просчитали — проникнуть в кабинет не получится, там многоуровневая охрана. Так что даже перетяни мы на свою сторону кого-то из несущих дежурство — со всеми этот трюк проделать не удастся. Поэтому ваше предложение выглядит здраво, товарищ Сталин, хватит уже цацкаться с этим Ежовым. Скажу больше — Вышинский готов выписать ордер на арест наркома.

— Готов, говоришь?.. Что ж, пусть выписывает. Тогда Ежов сам нам преподнесет ключи от сейфа на блюдечке с голубой каемкой. Надеюсь, он не успел уничтожить показания Сорокина и вещественные доказательства. В противном случае пусть вспоминает, что ему рассказывал этот путешественник из будущего.

— Разрешите выполнять? — вскочил с кресла Власик.

— Со 2 января займешься, не хочу никому портить новогоднее настроение, даже этому Иуде. И кстати… Вызывай из Грузии Берию, думаю, Лаврентий уже созрел для того, чтобы возглавить народный комиссариат внутренних дел. Это ему от меня и от всего советского народа будет новогодний подарок.

— Есть, товарищ Сталин! — после секундной заминки отрапортовал Власик.

Выходя из кабинета, главный телохранитель Вождя про себя чертыхнулся. В глубине души он лелеял мысль, что на место попавшего в опалу Ежова Сталин назначит именно его, Власика. Однако тот, похоже, сделал ставку на земляка. Черт, впору пожалеть, что не грузином родился. С другой стороны, сначала Ягода, теперь Ежов… Кто знает, сколько продержался бы он, Власик, в кресле народного комиссара. Год, два, а потом к стенке? Вроде бы при Сталине оно и спокойнее. Так что нечего лишний раз голову забивать мыслями, которым не суждено осуществиться. По крайне мере, в ближайшее будущее.

* * *

А в этот же предновогодний день все еще пребывавший в звании наркома Николай Иванович Ежов находился в тысяче с лишним километров к юго-западу от столицы, в кабинете одесского следователя Лыкова, вольготно расположившись за хозяйским столом.

Сам следователь, потеющий от волнения, скромно примостился в сторонке.

— А вы, товарищ Лыков, что же чай не пьете? Он у вас вполне сносный.

Ежов отхлебнул из стакана, следом то же самое автоматически проделал и следователь, совсем не чувствуя вкуса крепко заваренного чая с лимоном. Его обонятельные и осязательные рецепторы мгновенно отмерли в тот самый момент, когда порог кабинета переступил народный комиссар внутренних дел СССР, а сфинктер предательски расслабился, но в последний момент невероятным усилием воли Лыков сумел напрячь необходимые органы. Однако спереди кальсоны по ощущениям все же немного промочились. К счастью, не настолько сильно, чтобы на галифе появилось темное пятно.

Ежов тем временем отложил в сторону письменные показания Кузнецова и лиц, причастных к конфликту в кафе «Гиацинт», и задумчиво побарабанил пальцами по поверхности стола, которая ввиду небольшого роста гостя приходилась ему по грудь.

— Кузнецов, значит… Хм, решил фамилию поменять. Думал, не найдем.

Снова барабанная дробь, которую побледневший от собственной смелости следователь отважился прервать негромким покашливанием.

— Что? — вышел из задумчивости Ежов.

— Виноват, товарищ народный комиссар, могу я узнать, чем вас так заинтересовала персона этого Кузнецова?

— Много будете знать, товарищ Лыков — скоро состаритесь. Вы его по уголовке вели, а тут дело о государственной измене. И не Кузнецов он никакой, Сорокин его настоящая фамилия. Да и подготовка у него — будь здоров. Как это он вам дался, а? Неужто даже не предпринял попытки к бегству?

— Так ведь под стволами его брали, несколько человек, тут особо не развернешься хоть с какой подготовкой.

— Это правильно, с ним только так и можно было, хвалю за бдительность… Так, выходит, сейчас он отбывает наказание в Коми?

— Так точно, в одном из лагерей Ухтпечлага, у Мороза.