Выживший во тьме

– Так… Собственной тени испугался. И что? Пойди со мной Черный – влепил бы стрелу в него? Как в крысу? Дожил…

За дни, проведенные среди нагромождения руин, в бесконечных скитаньях и поисках, я научился выживать. И не боялся больше встречи ни с трупоедами, ни со стаей одичавших собак. Да что там они – даже увиденный в реке ужасающий монстр, оставаясь воистину страшным соперником, не внушал мне такого страха, как возможная встреча с тем существом, вид которого так и не выветрился из моей памяти. С тем, кто раньше наверняка являлся человеком, но стал… я не мог подобрать имени для этого создания. Во время своих поисков я подспудно боялся только одного: встречи именно с ним. Я боялся не того, что не найду людей, а того, что могу их найти именно такими! И случившееся только что – отголосок этого страха…

– А ведь ты мог убить человека…

Я подобрал стрелу. Тяжелый наконечник лишь сбил зеркало с естественного постамента, а падение довершило разгром. В моем подвале хранилось маленькое зеркальце, глядя в которое я иногда наводил лоск на своем часто небритом лице. Зеркало побольше мне не помешало бы, но найти что-либо стоящее не удавалось – а это, выдержавшее столько толчков и столько падений плит поблизости от него, было вдребезги разбито.

– Смешно.

Я скептически посмотрел вокруг.

– Нет, хорошо, что щенка рядом нет. Представляю его изумленную морду – при виде того, как хозяин на самого себя охотится.

Дальнейший осмотр показал: эффект шаркающих шагов создавал кусок пенопласта, приварившийся или изначально прилепленный к какому-то металлическому листу. Он терся о гладкую поверхность бетонной плиты – именно этот звук я принял за странную поступь… Рев, от которого я покрылся испариной, шел от обломка бутылки, вбитой в остаток оконной рамы. Ветер завывал в нее, выводя порой такие рулады, что кровь стыла в жилах. Немудрено, что я принял все это за оборотня…

– Дожил, – повторил я, качая головой. – Скоро совсем рехнешься… Нет, что-то надо делать….

Дома, рассматривая нарисованную на стене карту, я отмечал заново открытые участки – после недавнего землетрясения некоторые знакомые районы сильно изменились. К счастью, это не затронуло моего подвала. Город превратился в подобие какого-то нагорья, сборища сопок, из которых лишь местами торчали изломанные балки, согнутые трубы или рельсы. Кое-где проглядывали даже крыши, каким-то чудом не потерявшие окончательно свою форму и не рассыпавшиеся на куски. Практически все было покрыто слоем грязи, сыпавшейся с небес на протяжении всех этих месяцев. Это не мешало мне ориентироваться среди холмов и впадин, образованных руинами, словно я находился в хорошо изученной комнате. Собственно, не считая размеров и многочисленных препятствий, так оно и было: в городе осталось очень мало мест, которые я не посетил. Теперь к ним добавилось еще одно – осколки… Я так и надписал его, угрюмо размышляя о своем только что испытанном страхе и разбитом зеркале. В самом деле – ищешь людей, ищешь… И ничего. Немудрено, что в момент встречи с самим собой наступила полная растерянность. Не так уж я и готов к этой жизни…

Многие из языков пламени, бивших из расщелин, угасли. Та же участь постигла и водяные гейзеры. Гейзер, находившийся недалеко от холма, где я набирал воду, уменьшился, стал заметно слабее и больше не казался столь горячим. Ожидая, что этот источник воды может иссякнуть, как и прочие, я наполнил обе бочки, а заодно и все пустые ведра. Если пропадет и ручей, с водой возникнут большие проблемы…

В отличие от поверхности, в самом подвале холод не тревожил. Сюда не проникали промозглый ветер и ледяные ливни – к тому же в жилых отсеках, отделенных от остальной части хранилища, я поддерживал постоянное горение очага. Я старательно затянул плотной тканью все проходы к этим «комнатам» – нечто вроде своеобразных перегородок. Дальний угол подвала, где имелась узкая расщелина на потолке, стала работать как вытяжная труба – и в остальных помещениях температура сразу упала. При этом в комнатах, где оставались продукты, она не превышала нескольких градусов – как раз, то, что требовалось для длительного хранения…

Мои запасы пока еще впечатляли – наши совместные усилия мало отразились на богатствах подвала. Сократилось лишь число мясных консервов – их я тратил более всего, высушивая содержимое на пеммикан. Что до всего остального – многое успеет испортиться, прежде чем их коснется моя рука. Подвал был в состоянии прокормить гораздо большее количество населения. И я понимал, что именно это дает шанс выжить не только мне самому, но и тем, кого я с таким упорством ищу. И для этого следовало содержать подвал в порядке – заботится, что бы ни появилась сырость или плесень, или вредители, которых пока не замечал.

Я как раз перебирал банки, откладывая те, которые собирался использовать, как вдруг щенок вскочил и подбежал к выходу, заходясь в истошном лае. Сшибая все на своем пути, я выскочил вслед за ним. Привычка и уже приобретенный опыт прошлого заставили на бегу захватить лук и колчан со стрелами.