Выживший во тьме

У меня не имелось ни фонаря, ни факела, и лезть в темноту отверстия приходилось наугад, не зная, что там ожидает. И все же я ликовал, всем нутром ощущая, что мои старания не напрасны. Возле выхода валялся оторванный вентиль газового баллона. Это на самом деле оказался газ – просто ушиб головы трансформировал знакомый запах во что-то вовсе не знакомое. Почему баллон открылся именно в момент, когда я упал возле него, – это узнать уже невозможно. Но сам баллон действительно оказался возле входа в подвал, и взрыв разметал все, что в него забилось, позволив мне туда проникнуть.

Это могла оказаться просто ниша, выемка – а я полз и полз внутрь, уверенный на все сто, что это именно то, что я так долго искал. Провалившись в итоге куда-то в яму, отчего к моим шишкам добавилась еще одна, почувствовал под ногами твердую поверхность. Я приподнялся – ничего. Поднялся полностью – тоже. Позабыв об опасности, – один ли баллон с газом ждет этого момента! – дрожащими от возбуждения пальцами чиркнул спичками о коробок… И без толку. Коробок попал в воду, и теперь мокрые головки напрасно тратились, одна за другой падая возле моих ног. Только одна, после десятка безуспешных попыток, на пару секунд вспыхнула слабеньким пламенем, чтобы тут же угаснуть – но за эти мгновения я успел заметить тянущиеся стеллажи и ряды коробок на них. В полной темноте я сделал несколько шагов и, наткнувшись на стеллаж, принялся исследовать его содержимое вслепую. Руки нащупали несколько банок. Я догадался, что это консервы. Уже это оправдывало все мои труды – а ведь дальше должно было найтись еще многое из того, что я надеялся здесь обнаружить… Вскоре пальцы наткнулись на узкий и знакомый предмет, который оказался обыкновенной зажигалкой. От волнения я долго не мог найти крышку, которой она открывалась. Но потом, справившись с сердцебиением, все-таки добыл огонь.

При свете зажигалки я увидел на стеллаже несколько праздничных свечей – и через минуту их пламя осветило помещение, в котором я оказался. А в следующую секунду я практически заорал или даже запрыгал от нахлынувших чувств! Мои поиски оправдались! Когда первый восторг прошел, уже более сдержанно, все еще не веря глазам, стал обследовать помещение, куда я так счастливо попал.

Это оказался подвал, на первый взгляд почти полностью сохранившийся и не пострадавший так сильно, как обычно происходило со многими другими. Двенадцать широких шагов в ширину и до семидесяти в длину – света просто не хватало, чтобы увидеть все. Заметив на стеллаже несколько засохших кусков хлеба, я молниеносным движением отправил их в рот, даже не задумываясь о том, что они могут оказаться пропавшими, – голод пересиливал здравый смысл. В любой из коробок, рядами высившихся возле меня, была еда, но именно хлеб мне требовался сейчас больше всего. И все же я старался себя ограничить в еде, хотя сделать это было очень, очень непросто! Я не откусывал – отлизывал эти корки до того, что они превращались в тонюсенькие полоски. Лишь после этого они отправлялись рот… Когда я покончил с ними, то почувствовал такую невыносимую жажду съесть еще что-нибудь, что едва сдержался, чтобы не начать запихивать в себя все подряд.

Чтобы успокоиться, я сел на бетонный пол и сильно сжал голову руками. Провел так около получаса, пока бешеное биение сердца не стало приходить в норму, и наконец смог более или менее трезво оценивать ситуацию, в которой оказался. Прихватив со стеллажа еще одну корку, стал медленно прохаживаться вдоль коробок; некоторые вскрывал, чтобы убедиться в том, что их содержимое соответствует надписям на упаковке. Это было что-то! Держа свечу в руках, я прошел с ней вглубь подвала, чтобы сразу узнать, насколько далеко он тянется.

Подземелье оказалось большим – в конце подвала обнаружился поворот, от которого отходила еще пара комнат. Это напоминало букву Г, только с сильно вытянутой ножкой. Возле поворота потолок не выдержал – проход перекрывала массивная плита, сдавленная громадным весом здания. Но в целом практически все плиты перекрытия остались на своих местах, хотя кое-где узкие трещины, протянувшиеся по потолку, говорили о том, что с ними может случиться то же самое…

Но и тех помещений, что оставались нераздавленными, хватало, чтобы впасть в состояние ступора. Подвал был разделен на секции – всего семнадцать, если считать с теми, которые остались за поворотом. И почти каждый отсек был заполнен стеллажами, а на них до самого потолка высились ряды банок, консервов, мешки с крупами. Запас продовольствия такой, что я мог пользоваться им несколько лет! Только срок годности того или иного продукта ограничивал их употребление.