VZ. Портрет на фоне нации

Наша книга — не столько биографический очерк о Владимире Зеленском (все, что мы о нем знаем, можно пересказать за час), сколько интерпретация его судьбы, в том числе мифологическая: все в нашей жизни осуществляется лишь в той мере, в какой опирается на миф. Это единственное зеркало, в которое человечество смотрит на себя, единственное свидетельство о наиболее типичных и устойчивых для человека сюжетах. Рассмотрим для начала миф Владимира Путина, ибо Путин все-таки старше — и как сущность, и как ее очередное земное воплощение. Тут начинается самое интересное, потому что эта война выпустила наружу тайные пружины истории. Давно — пожалуй, с конца тридцатых — не являлись они нашему взору в таком чистом виде. Здесь мы вправе рассчитывать на особенно пристальное читательское внимание, потому что дело вообще не в фактах: у нас появился повод рассмотреть вблизи то, что движет миром. Говорят, в окопах атеистов не бывает. Так вот, мы все оказались в окопах, и раз уж выпал нам на долю такой неприятный период, надо использовать его, чтобы вглядеться в часовой механизм истории.

Одним из первых интерпретаторов истории ХХ века в свете евангельского мифа стал крупнейший польский (впоследствии английский) мыслитель Лешек Колаковский, в чьей статье 1988 года «Политика и дьявол» предпринята первая радикальная попытка скрестить религию и политологию. Русская литература привыкла к тому, что вопросы истории либо политики рассматриваются сквозь призму религии, но одно дело, когда к таким методам прибегает писатель (Достоевский) или религиозный публицист крайне консервативного толка (Леонтьев). Совсем иное дело, когда о роли дьявола в мировой политике говорит строгий философ с марксистским прошлым: для многих коллег Колаковского его поздние статьи были серьезным шоком. Рассмотрев методологию дьявола в эпоху просвещения, когда он освободил ее от оков церковной власти и тем способствовал прогрессу, Колаковский переходит к проблематике собственно ХХ века (последними судорогами которого представляется нам российско-украинская война): «В нашем веке и на наших глазах дьявол решил вернуться к старой концепции политики, основанной уже не на соглашении или консенсусе. Мы видим идеологические государства, то есть государства, принцип легитимности которых основан на том, что они владеют истиной. Когда кто-то противостоит такому государству или его строю, он является врагом правды. Отец лжи использовал идею истины как свое мощное оружие. Истина по определению универсальна, не связана ни с одной нацией или государством. Нация, пытающаяся отстаивать свои интересы, защищаться, завоевывать новые территории, строить империю etc, — объявляется носителем универсальной истины, как во времена крестовых походов. Дьявол, говорили средневековые богословы, обезьяна Бога. Идеологические государства — карикатурная имитация теократии.

Это, конечно, изменило характер войны. Со времен Второй Мировой войны войны ведутся во имя всеобщей истины и, следовательно, становятся гражданскими. А в гражданской войне нет правил. Пленных часто режут или под угрозой смерти заставляют перейти на сторону противника. При этом всякий раз, когда власть хочет мобилизовать своих граждан, она апеллирует не к всеобщей истине, а к национальным или имперским чувствам. Им это до определенной степени удается, но сами их успехи показывают гротескную пропасть между реальностью и ее словесной маскировкой. (...) Дьявол пытается опираться на демократию. Он присваивает право большинства, предлагая привлекательную мысль о том, что большинство как таковое право и имеет право на все, включая отмену самого принципа большинства. Может ли демократическая конституция совершить самоубийство по своим правилам? (Может, еще как может: мы это видели в Германии 1933 года и в России 90 лет спустя — Д. Б.). Люди, несомненно, уязвимы для дьявольских искушений, но они также чувствуют необходимость сосуществовать, использовать собственную свободу в установлении порядка, испытывать недоверие к любой истине и порываться в неизведанные области духа.

Нет, борьба дьявола с Богом в истории — не из приятных зрелищ. Единственное утешение для нас — что мы не наблюдатели, а участники, и судьба наша решается на сцене, на которой мы играем. Это звучит тривиально, но некоторые трюизмы стоит повторить».