Взбаламученное море

Парень, больше по привычке повиновался барскому голосу, повернулся и прошел в старостину избу.

Бакланов продолжал стоять на крыльце.

Парень вышел из избы.

- Говорил-с... - объяснил было он коротко и хотел уйти ободворком.

- Да ты не "говорил", а чтобы сейчас он здесь был!.. Зуба ни одного у канальи не оставлю... - заревел Бакланов.

Парень вернулся в избу.

Староста, мозглый и худенький старикашка, наконец показался и подошел к Бакланову.

- Ты староста? - спросил тот.

- Я, сударь, я, - отвечал тот, как-то плутовато тряся головой и точно пряча свои глаза.

- Пойдем к барыне, к госпоже твоей! - проговорил Бакланов.

Староста пошел вслед за ним в горницы.

- Вот он-с! - проговорил Бакланов, показывая на него Софи.

Та встала на ноги и собрала, сколько у ней было присутствия духа.

- Отчего вы не хотите ко мне явиться? - сказала она.

- Нам нельзя того! Извините нас, сударыня, на том! - сказал староста, по-прежнему потупляя глаза.

- Отчего нельзя?

- Воля уж, значит, теперь: какое явленье! Под неволею тоже опять-то голову сунешь, так и не выцарапаешь!

- Но воля сама по себе, а мое право на вас само по себе, говорила Софи.

Староста при этом даже усмехнулся.

- Нету, матушка, прав этаких ныне! - проговорил он.

- Да ты известен или нет о духовном завещании? - воскликнул ему Бакланов.

- Да что, батюшка, конечно, что покойница тогда грех только изволила лишний на душу взять, писавши это самое; а что умереть изволила, значит, мы вольные; порядки-то нынче известны-с! - отвечал староста, не ворочая к нему головы.

- Что ж вы и работать на меня не будете? - спросила Софи.

- Никак нет-с!

- И оброков платить мне не будете?

- Нет-с!

- Так я вас заставлю! Ах вы, мерзавцы, бунтовщики! вскричала Софи, вся побледнев.

Госпожа в ней наконец проснулась. Она готова была своими хорошенькими ручками вцепиться старосте в волосы.

- Сейчас чтоб у меня прощения просили, сейчас! - продолжала она, стуча ножкой.

- Мир-то меня, сударыня, может теперь поедом съесть, что я и в дом-то вас допустил! - возражал ей староста.

- Меня в дом? - воскликнула Софи, ударяя себе в грудь.

- Да как же, помилуйте, дом общественный!

При этом Софи и Бакланов переглянулись между собой.

- Calmez-vous! - сказал он, беря Софи за руку. - Кто здесь посредник? - обратился он к старосте.

- Не могим знать-с, - отвечал тот.

- Как не знаешь? - спросил Бакланов, задыхаясь от бешенства.

- Делов тоже никаких не имели до них, почему нам знать! продолжал староста, водя глазами по полу.

- А! не знаешь, не знаешь! - проговорил Бакланов и, схватив старика за ворот, притряхнул его.

Старик позеленел.

- Посредник, ваше благородие, Иван Егорыч Варегин, - сказал он.

Бакланов сейчас же отпустил его.

- Варегин! - произнес он радостно. - Пошел вон! - прибавил он старосте, и тот, как бы ничего особенного не случилось, посмотрел себе на ноги и вышел.

- Ну, вот и прекрасно! Все теперь устроится! - сказал Бакланов, обращаясь к Софи, котрая смотрела на него вопросительно.

- Параша, Параша, - крикнул он убиравшей в соседней комнате чашки Прасковье. - Нет ли кого послать за посредником-с?

- Пошлите-с сельского старосту! Он у нас тут недалеко в Парфенове живет-с, - отвечала та шопотом.

- Сбегай, ради Бога, - произнес Бакланов.

- Я нищенку пошлю-с; самое-то, пожалуй, наши дьяволы увидят и изобьют еще! - отвечала Прасковья и ушла.

Через несколько времени явился сельский староста, молодой, вежливый мужик.

- Съезди, любезный за посредником, - сказал ему Бакланов.

- Слушаю-с, - отвечал тот с видимою готовностью.

- Что такое, скажи, пожалуйста, отчего это неповиновение ко мне? - спросила, выйдя к нему, Софи.

Староста модно переложил из руки в руку шляпу.

- Бог знает, сударыня, - отвечал он, как-то особенно ужимая губы. - Надо так полагать, что глупость одна их.

- Так ты им растолкуй! - сказала Софи.

- Нам они, сударыня, не верят, как не по их говоришь... Все одно, вы говорят, от начальства...

- Пожалуйста, съезди! - повторила Софи.

- Слушаю-с! - отвечал староста и уехал.

- Чтобы не обманул он! - сказал Бакланов.

- Нет, съездит-с! Он у Софьи Петровны лесу хочет торговать, так съездит-с! - объяснила Прасковья.

Бакланов и Софи возвратились в гостиную.

- Варегин мне приятель и отличнейший человек: он сейчас все устроит, - заговорил первый.

- Но я боюсь, друг мой, он сейчас, пожалуй, придут, - сказала Софи.

- Пускай идут; у меня револьверы готовы. Прежде чем они дотронутся до тебя, человек двадцать уложу!.. - произнес Бакланов и положил на стол действительно два револьвера.

Софи между тем принялась плакать: она была очень рассержена.

12.

Посредник.

Варегин приехал в тот же день.

Молодые хозяева наши все еще продолжали сидеть в гостиной и не смели носу оттуда показать.

Бакланов принял друга в распростертые объятия.

Несколько времени они молчали, и у обоих невольно навернулись слезы на глазах.

- Что это, у вас уж пистолеты приготовлены! - начал Варегин.

- Да, - отвечал Бакланов и представил ему Софи.

- Кузина моя, Ленева, ваша теперь подсудимая и подначальная.

Варегин молча поклонился ей.

- Что, разве уж к дому подваливали? - спросил он.