Взбаламученное море

"Поровнявшися со мною, кинул он умильный взгляд!" - пели, кажется, по преимуществу женщины.

"Здравствуй, милая красотка, из которого села?" - пробасили уж мужчины.

"Вашей милости крестьянка, отвечала ему я!" - опять залились женские голоса.

Всю эту штуку выдумал и управлял ею старик Петруша.

Бакланов, стоя на балконе, все ниже и ниже наклонял голову; наконец не мог выдержать и, убежав к себе в кабинет, упал на диван и зарыдал.

Покуда он лежал там, толпа пришла на двор, и слышалась уже другая песня:

"Башмачки, башмачки,

Башмачки мои тороченые!

Три рубля за них платила.

Только день в них походила.

Башмачки, башмачки,

Башмачки мои тороченые!"

При этом какой-то малый, из простых деревенских мужиков, неистово ломался перед народом.

Бакланов наконец вышел на крыльцо.

- Ура! наш батюшка, барин! - вскрикнула толпа, подкидывая шапки на воздух. - Ура! - повторила она.

И опять этим распорядился старик Петруша, который стоял на правом фланге и выше всех поматывал рукой.

Бакланов снова прослезился.

- Благодарю вас, братцы! - начал он взволнованным голосом. Что же водку-то?.. Подавайте водку-то! - прибавил он.

Управляющий, с огромным бочонком и со стаканом в руках, пошел обносить.

- Давай по два стакана за раз! - сказал Бакланов.

Мужики при этом отхаркивались, отплевывались, однако выпивали.

- Земли вам, братцы, - продолжал между тем Бакланов, стоя перед ними: - по Положению назначено по четыре десятины; но вы владеете, вероятно, больше?

- Да, словно бы есть маленький излишечек, - произнесло несколько стариков-мужиков.

- Весь этот излишек оставлю вам, не отрезываю ни клочка.

- Благодарим, батюшка, покорно! - произнесли опять те же старики.

- Земля-то больно плоха, - сказал стоявший несколько вдали рыжий, с перекошенным лицом, средних лет мужик: - каменья да иляк.

- Ну уж, любезный, мне для тебя земли не выдумать, не сочинять, - отозвался ему Бакланов, услышав его слова.

- Что, пустяки!.. Земля как быть надо земле... У всех здесь одинакая, - сказал опять старик.

- Такая, небось, как у тебя, у старого. По сороку телег на одну полосу навоза-то валишь, - возразил ему, в свою очередь, мужик.

- А тебе кто мешает, какой леший? - окрысился на него старик.

- Ну-с, дворовые теперь, - перебил их Бакланов: - желаете ли оставаться у меня временно-обязанными крестьянами?

- Лучше того нам быть не может! - сказал ему первый Петруша.

- Старики пусть живут здесь, а молодые промышляют и будут платить за них оброк, - сказал Бакланов.

- Нам тоже, Александр Николаевич, все про них да для них взять негде-с! - сказал молодой парень.

- А ты вот найдешь у меня, как тебя на миру-то раза два поучат; их вспоили, вскормили, а они батек и знать не хотят, - сказал Бакланов.

- Так, батюшка, Александр Николаевич, справедливо! отозвались с удовольствием старики.

- Ну, садитесь, кушайте!

Мужики повернулись и стали усаживаться за приготовленные для них столы.

- А я вот к бабам пойду и побеседую с ними, - прибавил Бакланов и пошел.

Он давно уже видел между женщинами Марью, которая с заметным любопытством смотрела на него и даже, как показалось ему, с некоторым чувством.

Он прямо подошел к ней.

- Здравствуй, Марья! - сказал он и протянул к ней руку.

Она хотела было поцеловать ее.

- Как можно! Этого уж нынче нет, - говорил Бакланов, не давая ей руки, и хотел поцеловать ее в лоб; но Марья протянула к нему губы, и они поцеловались, и оба покраснели.

Другие женщины смотрели на всю эту сцену с усмешкой.

- Ну, садитесь!.. Садись, Марья, и я сяду около тебя!..

Марья продолжала смотреть на него с любопытством.

- Я стану с вами ужинать и выпью водки. Эй, дайте сюда!..

Приказчик подал.

- Ну, вы теперь, - продолжал Бакланов, выпив сам рюмку и обращаясь к женщинам.

Большая часть из них отхлебнула только, а Марья так и совсем отказалась.

Подслеповатая старуха, та самая, которая так сильно выла, когда он в первый еще раз уезжал из Лопухов, не спускала с него глаз.

- Как бабушка-то на барина смотрит, - заметила одна женщина.

- Что ты старушка? - обратился к ней Бакланов.

- Да больно как, батюшка, гляжу, баря-то просты ныне стали! отвечала та.

- Просты они, матушка, ныне все! - отвечала ей прежняя женщина.

Марья, сидя около Бакланова, заметно модничала.

- Коли ты не хочешь водки, мы вино будем пить. Помнишь, как когда-то пивали с тобой? - обратился он к ней.

Приказчик, по его приказанию, принес из горницы бутылку мадеры.

- Нет, барин, не хочу, не стану! - отказывалась Марья, отстраняя рукою стакан, который подавал было ей Бакланов.

На мужской половине между тем начинали все больше и больше пошумливал.

- Мне таперича, Яков Иваныч, что значит - ничего, - заговорил уже прежний покорный старичок.

- А я его, дъявола, вот как ссучу! - говорил с перекошенной рожей мужик и показывал даже руками, как он кого-то ссучит.

- Тсс! Тише! - скомандовал достаточно выпивший Петруша. Песню господину петь!

- Песню, изволь! - повторила толпа.

- Братцы, пойдемте в сад, там вам попривольнее будет веселиться! Эй! вино несите в сад! - сказал громко Бакланов.

- В сад, ребята, уважим барина! - раздалось несколько голосов.

Вся толпа тронулась.