Взбаламученное море

Аполлинария Матвеевна любила завывать на эту тему, и Александр обыкновенно останавливал ее тем, что сердито начинал смотреть на нее.

- А где же сам Басардин? - перебил он ее.

- Он-то жив, что ему сделается... Не знаю только где.

В это время вошел молодой лакей Александра, успевший уже прифрантиться в модную жакетку.

- Где изволите почивать: в спальне или в сушиле?

- В сушиле, - сказал ему Александр: - и не вели там ни кожи ни веников убирать... Я люблю, чтобы все это было.

- Слушаю-с.

- У меня в сушиле хорошо, отлично, - заметила Аполлинария Матвеевна.

После ужина, простившись с матерью, Александр отправился на свой ночлег. На дворе было совершенно темно. За ним шел его молодой лакей и гайдук Петруша. Последний нес свечу, заслоняя ее рукой, чтобы не задуло.

- Ну что, как поживаешь? - спросил Александр, трепля его по плечу.

- Что, какое уж, батюшка, наше житье, - отвечал печальным голосом этот могучий человек.

- Ничего, погоди, теперь лучше будет.

- Да только на вашу милость и надежду имеем, - сказал Петруша, и когда они все влезли в сушило, которое было не что иное, как верх над погребом, то представившаяся картина, при освещении сальной свечи, была оригинальна: кровать, с белыми как снег подушками и с белым одеялом, как-то резко отделялась от пыльных стен, от висевших на стене бараньих шкур, от стоявшей в одном углу кадки с дегтем, от наваленного в другом углу колесного скота; но все это, впрочем, дышало каким-то оживительным и здоровым запахом. Александр поспешил раздеться и отправить прислугу.

- Прощенья просим, - проговорил Петруша и слез с молодым своим камрадом с сушильни.

"В деревне славно жить!" - подумал Александр и с удовольствием зевнул.

8

Что прежде всего.

От Обуховских болот, кругом мельниц, по небольшой тропинке шел Александр в низенькой охотничьей шляпе с зеленой лентой, в сером, с зеленой выпушкой, рединготе и в высоких болотных сапогах; через плечо у него было перекинуто щегольское английское ружье на шерстяной перевязи, вышитой тою же искусною рукой влюбленной Казимиры. За ним могуче шагал длинный Петруша, тоже с новым ружьем и тоже в каком-то сереньком чепце. Пегас, подняв морду и грациозно переступая ножками, шел верхним чутьем по болоту. Бакланов остановился, снял свою шляпу и отер катившийся с лица пот.

- Немного же мы с тобой, Петруша, настреляли, - сказал он.

- Совсем нынче птицы мало стало, - повторил тот свою любимую фразу.

Они снова взяли ружья на плечи и пошли. Пегас вдали что-то пролаял.

- Может, другой здесь дичи много! - проговорил Александр и посмотрел на Петрушу.

Тот тоже на него посмотрел.

- Что в юбках-то ходят, - прибавил Александр.

Петруша усмехнулся и почесал себя за ухом.

- Пожалуй, что добра этого есть немало.

Пегас опять пролаял и с какою-то даже тоской в голосе.

Александр не обратил на это ни малейшего внимания.

- А кто же у нас получше?.. которая?.. - продолжал он расспрашивать.

- Да кто их - прах знает! Сам-то я этими делами не занимаюсь.

Встретился маленький лесок, и путники должны были разойтись, а потом они снова соединились.

- Если не для себя, так, по крайней мере, для приятеля бы: вот хоть бы для меня постарался.

- Что ж, это можно будет, - отвечал Петруша, улыбаясь какою-то кривою улыбкой.

- Да кто же у вас, какие есть? - продолжал Бакланов, быстро идя и, со свойственною его темпераменту живостью, весь пылая.

- Сами вы ведь всех знаете, - отвечал Петруша уклончиво.

- У скотницы, я видел, дочка недурна... Машей, кажется, зовут.

- Да, Марьей-с... девушка уже в возрасте, - ответил Петруша.

- Нельзя ли как? Переговори-ка!..

Петр молчал.

- Пожалуйста! - повторил Александр.

- Ой, барин, какой вы, право: все в папеньку... - проговорил Петруша.

- А что ж?

- Да так-с. Баловник тоже покойный, свет, был.

- Ну, если папенька делал, так отчего же и мне нельзя.

- Известно-с! - отвечал гайдук с совершенно искренним лицом.

Подойдя к усадьбе, Александр опять повторил ему:

- Ты сегодня же переговори.

- Слушаю-с, - отвечал неторопливо Петруша.

- Сейчас же.

- Слушаю-с! - повторил еще раз Петр. Ему, впрочем, несовсем, кажется, хотелось исполнять это щекотливое поручение.

Александр, придя в дом, в свою комнату, и сбросив свой охотничьий костюм, стал в волнении ходить взад и вперед. Окна кабинета выходили на красный двор. Он беспрестанно заглядывал в них, все поджидая Петра, который сначала прошел к себе в избу, а оттуда, нескоро выйдя, прошел наконец и на двор.

- Ты туда? - выкрикнул ему полушопотом Александр.

Петр мотнул ему, вместо ответа, головой. В это время выплыла на двор Аполлинария Матвеевна погулять. Александр спрятался за косяк, чтоб она не увидала его и не вступила с ним в разговор. Петр не возвращался с полчаса. Наконец он показался. У Александра сердце замерло. Петр сначала прошел кругом всего двора, а потом, будто случайно, повернул и вошел в горницы.

- Ну что? - спросил Александр с захватывающимся дыханием.

Выражение лица Петруши было мрачно.

- Говорил-с! Дуры ведь!

- Что ж она говорит?

- Да своей матки и вашей маменьки опасаются...

- Да как же они узнают?

- Толковал ей-с... понимает разве что-нибудь!