Взять свой камень

Антон развязал свой вещевой мешок, достал помятый дешевый гражданский костюмчик, стоптанные желтые полуботинки, полосатую рубаху, галстук. Снял с себя маскхалат, начал быстро переодеваться.

Искоса наблюдавший за ним Зверев ревниво отметил, что у командира развитая мускулатура, почти как у хорошего борца – бугры мышц катались под кожей, ни грамма жира только, пожалуй, немного суховаты ноги, да и староват, чтобы ставить рекорды и выигрывать первенства. На этом Николай и успокоился, прислушался к монотонному бормотанию Егорова:

– Прошла женщина с ведром, стоит у колодца… Пошла обратно…

– Так, слушать внимательно, – рассовывая по карманам всякую мелочь, приказал Волков. – В деревню иду я один. Вы переходите вон в ту рощу и ждете.

– В ней деревьев, как волос у лысого, – возмутился Крылов.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Антон. – Вас там никто и не подумает искать. Видели, туман скопился? Значит, там удобная ложбинка. Заляжете и замаскируетесь. Главное – не обнаруживать себя и как зеницу ока беречь рацию. Даже если меня начнут на ваших глазах убивать, приказываю не трогаться с места и ждать!

– Чего ждать, товарищ капитан? – недоуменно поглядел на командира Егоров.

– Моего возвращения, – пояснил Волков. – Если не вернусь до вечера, скрытно уходите на место последней ночевки. Там ждете до утра и в установленное время выходите на связь с центром, сообщаете о своих делах.

Ребята молчали. Потом Зверев предложил:

– А если вместе, а, товарищ капитан? Мы прикроем!

– Нельзя, – помедлив, Антон обнял каждого из ребят. – Ну, давайте к роще. И ждать! За старшего остается Тихий.

Присев в кустах, он следил, как парни переползли поляну и скрылись за деревьями. Ну, теперь пора и ему. Встав, Антон прошел по опушке больше километра и только потом вышел на тропинку, протоптанную через поле к деревне. Не таясь, пошел открыто, ссутулив плечи и всем своим видом показывая, что бояться ему нечего и некого, просто идет усталый человек, наконец-то завидевший жилье.

Подойдя к нужному дому, Волков толкнул калитку и вошел во двор. Поискал глазами половик у двери, чтобы обтереть грязные полуботинки, но не нашел и стукнул костяшками пальцев в окно:

– Эй, хозяева?!

Никто не откликнулся. Он обошел дом – пустая собачья конура, ульи, сарай, дрова под самодельным навесом, забытые грабли, прислоненные к стене, кучка мусора около деревянного нужника.

– Вам, звиняйте, кого надоть? – вдруг услышал он за спиной. Обернувшись, увидел плюгавого мужичонку в мятом долгополом пиджаке, облокотившегося на изгородь. Он с любопытством разглядывал явно городского человека, в лихолетье занесенного в их деревню.

– Мне? Деда Матвея, – Волков подошел к ограде ближе к мужичку. Тот не изменил позы, только улыбнулся, сморщив заросшее щетиной лицо.

– Кто же вы ему будете? – с деревенской непосредственностью продолжал выспрашивать он. – Чегой-то я вас не припоминаю, га?

– Немудрено, – тоже улыбнулся Антон. – Я тут год назад был, на охоте. И то недолго, так что встретиться не могли. Приехал на сутки и уехал, вот и все.

– Вполне могет быть, – легко согласился мужичок, – всего не упомнить. Жисть бежит, катится… А деда-то нету!

– Помер? – непритворно ахнул Волков.

– Не, миловал господь, – повернувшись к церкви, небрежно отмахнулся крестным знамением мужик. – На покос он подался, недалече тута, ага. Могу, этта, позвать, ежели надобность.

– Спасибо, если можно… Надобность действительно есть.

– А чего же, можно, – мужичок открыл калитку, – вы бы ко мне пока, сосед я, напротив живу, Филанович наше фамилие. А вас как величат?

– Буров, Иван Иванович. Случайно, знаете ли, оказался тут, надеялся у деда передохнуть, – объяснял Волков, шагая рядом с Филановичем к его дому.

– Вот туточки и присядьте, – Филанович показал на лавку, врытую около крыльца. Неожиданно зычно крикнул: – Анна!

Из дома вышла дородная женщина в низко повязанном белом платке, сложила под цветастым фартуком большие натруженные руки и молча уставилась на нежданного гостя.

– Супружница моя, Анна, – представил ее Филанович. – Дай человеку молочка – есть, небось, хочет с дороги-то.

Анна, не проронив ни слова, ушла в дом; скоро вернулась, подав городскому крынку с молоком. Он отпил, кивком поблагодарив хозяйку.

– Долго шли? – сворачивая самокрутку, участливо поинтересовался Филанович.

– Долго, – вздохнул Антон, – почти от границы топаю. Своих потерял, семью свою…

– Ага… Ну сейчас кто оно знает, кто свои-то, – уводя глаза в сторону, заметил хозяин и быстро добавил: – Этта я так, конечно.

– Жена у меня потерялась с детьми, – Антон опустил голову. – Поезд разбомбило, жуть… Самолеты, бомбы, взрывы, люди кричат, мечутся. Ужасно…

– Ну да, война этта дело такое, одним словом, – согласно закивал мужичок. – Ну вы попейте молочка, посидите, а я мигом.

Он шустро кинулся к калитке, выбежал на улицу и тут же пропал из виду.

Волков поднял крынку, отпил молока и неожиданно услышал, как Анна тихо сказала:

– Уходите!

– Что? – решив, что он ослышался, переспросил Антон.

– Уходите, – забирая крынку, сердито сказала женщина. – За немцами он побег, ирод. Уходите, покудова целый!